Гилберт Честертон - Призрак Гидеона Уайза

— Простите, — перебил его Стейн, — но дело не терпит отлагательств. Мистер Бирн, открою вам секрет. У меня есть сведения, или, точнее, доказательства, с помощью которых можно надолго отправить в тюрьму за участие в заговорах во время войны по крайней мере двоих руководителей социалистов. Мне бы не очень хотелось использовать эти документы. Поэтому прошу вас, мистер Бирн, пойти и конфиденциально сообщить лидерам заговорщиков, что если они не изменят отношения к нам, я воспользуюсь своими сведениями не далее как завтра.

— Но ведь вы предлагаете не что иное, как соучастие в уголовном преступлении, именуемом шантажом, — ответил Бирн. — Это опасно!

— Да, думаю, положение достаточно серьезно. Для господ социалистов, разумеется, — сухо ответил Стейн. — Вот и растолкуйте им это.

— Ну хорошо, — согласился репортер и с полушутливым вздохом встал. — Дело, в общем-то, привычное. Но если попаду в неприятную историю, то потяну за собой и вас, уж будьте уверены!

— Что ж, попробуйте, молодой человек, — саркастически усмехнулся Гэллап.

Встреча рабочих лидеров проходила в странного вида пустой комнате. На беленых стенах висели только два небрежных черно-белых рисунка, изображающих непонятно что. Единственное, что роднило оба собрания — спиртные напитки — в нарушение сухого закона. Правда перед миллионерами стояли разноцветные коктейли. Холкет же, относившийся к крайним радикалам, признавал только неразбавленное виски. Это был высокий, суровый на вид, но немного неуклюжий сутуловатый человек с резко выступающим вздернутым носом и вытянутыми губами. Он носил неопрятные рыжие усы, и во всем его облике читалось странное презрение к окружающим.

Джон Элиас, смуглый осторожный мужчина в очках с небольшой черной бородой, привык в европейских кафе к абсенту. Журналисту сразу бросилось в глаза невероятное сходство между Джоном Элиасом и Джекобом П. Стейном. Они были настолько похожи как лицом, так и манерами, что казалось, сам миллионер убежал тайком из отеля и каким-то подземным ходом пробрался в цитадель социалистов.

Третий из них предпочитал совсем другой напиток. Перед Хорном стоял стакан с молоком, выглядевший в данной обстановке более зловеще, чем мертвенно-зеленоватый абсент. Но такое впечатление было обманчиво. Просто Генри Хорн отличался социальным происхождением от Холкета и Элиаса и пришел в лагерь заговорщиков иной дорогой. Он получил вполне приличное воспитание, в детстве ходил в церковь и на всю жизнь остался трезвенником, хотя затем порвал с религией и семьей. У него были светлые волосы и тонкие черты лица. Каким-то непонятным образом короткая бородка придавала Хорну женственный вид.

Когда Бирн вошел в комнату, пресловутый Джейк Холкет привычно вел дискуссию, вызванную тем, что Хорн чисто машинально произнес вполне обычную фразу «не дай бог». Ее оказалось достаточно, чтобы пробудить гнев Холкета.

— Не дай бог! Да ведь бог только и может, что не давать, — восклицал Джейк. — Он не дает бастовать, не дает бороться, не дает убивать кровопийц-эксплуататоров. Почему бы ему хоть раз не запретить что-нибудь и им? Неужели проклятые церковные проповедники не могут для разнообразия сказать правду о жестокости капиталистов?

Элиас тихо вздохнул, словно разговор успел наскучить ему, и произнес:

— Теперь наученные опытом буржуа предпочитают сами исполнять ту роль, которая прежде отводилась духовенству.

— Кстати, — прервал его репортер с мрачной иронией, — некоторые промышленники и вправду хотят затеять с вами игру.

И не сводя взгляда с горящих, но будто неживых глаз Элиаса, Бирн поведал об угрозах Стейна.

— Я ждал чего-нибудь в этом роде, — с усмешкой ответил Элиас, не двигаясь с места. — И подготовился.

— О, негодяи! — вскричал Холкет. — Сделай такое предложение бедняк — его сразу упрятали бы за решетку. Но, надеюсь, шантажисты в самом скором времени попадут в местечко пострашнее тюрьмы. Куда же, черт возьми, им еще деваться, как не прямо в ад.

Хорн сделал протестующий жест, очевидно относившийся не столько к уже сказанному, сколько к тому, что только собирался произнести Элиас. И потому последний предпочел завершить разговор.

— Нам просто необходимо отбить нападки противника, — сказал Элиас, уверенно глядя на Бирна сквозь очки. — Угрозы капиталистов не произвели на нас ожидаемого эффекта. Мы тоже предприняли кое-какие шаги, но раскрывать их пока не станем.

Бирну ничего не оставалось, как удалиться. Проходя по узкому коридору мимо бакалейной лавки, журналист вдруг обнаружил, что выход загораживает темный силуэт необычной и в то же время удивительно знакомой человеческой фигуры. Приземистая и плотная, с широкополой шляпой на круглой голове, она выглядела достаточно причудливо.