Эрл Гарднер - Можно помереть со смеху

— В тот же день, когда я приступила к исполнению роли его жены.

— Разговор с Ивонной проходил по телефону, установленному в доме?

— Да.

— Каков был характер разговора? Дружеский? Или…

— О, очень дружеский!

— А где Ивонна находится теперь?

— Все еще прячется от суда.

— Вы с Велсом очень спешно уехали из этого дома, не так ли?

— Да.

— Почему?

— Чтобы сбить с толку тех, кто искал Ивонну.

— Послушайте, Ванда, — сказал я. — Вы верите во всю эту сказку?

— Верила… в то время.

— А сейчас?

— Сейчас… Ну, не знаю. Было что-то странное в том, как он вскоре после того, как мы поселились на Фрост-Моур-роуд, отправил меня из дома, а потом велел снова туда приехать. Недавно я прочитала в газете, что он начал против вас, Дональд, и против вашего компаньона по детективному агентству судебное дело. Боюсь, что тут имеет место какая-то большая афера.

— Ну и что из этого следует?

— Тогда я впуталась в грязное дело, а я не хочу быть замешанной в аферу.

— Ванда, — сказал я. — Посмотрите на меня.

Она повернула ко мне лицо и посмотрела на меня глазами, которые сразу же стали нежными и любящими.

— Вы нравитесь мне, Дональд, — сказала она с чувством.

— Ваше умение охмурить мужчину чертовски близко к совершенству. Но не пробуйте делать этого со мной. У нас нет для этого времени. Вам не приходило в голову, что речь может идти не об афере, а об убийстве?

Она вздрогнула, как от удара, и отвела глаза в сторону. Ответить на мой вопрос она не успела, потому что в этот момент дверь дома открылась, и к машине подошел Селлерс. Но я, собственно говоря, и не нуждался в ее ответе.

Фрэнк открыл заднюю дверцу нашей машины и приказал:

— Выходите!

— Я? — спросила Ванда, удивленно подняв нарисованные брови.

— Вы оба, — уточнил Селлерс.

Мы вылезли из машины и пошли за ним к дому. Он распахнул входную дверь с такой уверенностью, будто входил в свое собственное жилище.

— Идите за мной, — приказал он и ввел нас в гостиную, где вместе с помощником шерифа со смущенным видом сидели супруги Бозвел.

— Вы знаете эту женщину? — обратился к ним Селлерс.

— Привет, — весело поздоровалась с бывшими соседями Ванда.

— Да. Это та самая женщина! — воскликнула Аманда.

— Посмотрите на нее внимательно, — потребовал Селлерс.

— Это она! — уверяла миссис Бозвел.

Селлерс внимательно посмотрел на ее мужа. Тот уверенным кивком подтвердил заявление жены.

Селлерс нахмурился, вытащил из кармана новую сигару, яростно перекусил ее и наконец сказал:

— Ну, на этот раз Шустрик оказался прав. Я на это ничего не ответил.

Полицейские обменялись взглядами, и Селлерс обратился к хозяевам дома:

— Мы получили от вас всю информацию, в которой нуждались, спасибо, — и, повернувшись к нам, скомандовал: — Пошли!

Мы вернулись в автомобиль, и Селлерс, яростно нажав на педаль, рывком вывел машину в поток уличного движения.

— Куда мы едем? — спросил я.

— А как ты думаешь, куда? — со злостью огрызнулся Селлерс. — Отвезем шерифа обратно в Сан-Бернардино, и я поеду домой. В другой раз, когда у тебя случится просветление ума с галлюцинациями, путешествуй в одиночестве, а я не намерен…

— Ты вернешься домой с теми результатами, которые получил здесь, и тебя засмеют, — сказал я. — Поворачивай машину и веди ее в направлении Юкки…

— Это еще зачем? — прорычал он.

— А как ты думаешь, зачем? — переспросил я.

Минуты две мы продолжали ехать в молчании, потом машина замедлила ход и остановилась у тротуара. Селлерс повернул голову, посмотрел на меня, изучая в тусклом свете убывающего дня мое лицо и задумчиво жуя свою сигару. Помощник шерифа сидел, не оборачиваясь, демонстрируя позицию невмешательства и полное безразличие ко мне и моим идеям. Я сказал Селлерсу:

— Ты уже потратил на это дело столько времени, что, пожертвовав дополнительной парой часов, ровным счетом ничего не потеряешь, а вот выиграть можешь вполне.

Селлерс несколько мгновений обдумывал мои слова, потом посмотрел на шерифа и спросил у него:

— Что вы скажете на это, Джерри?

— Решайте сами, — отозвался тот.

Наш автомобиль медленно отъехал от тротуара и неожиданно развернулся в обратную сторону.

Селлерс, не поворачивая головы, бросил мне:

— Я еду туда, Шустрик, не потому, что верю в обоснованность твоих предположений, а потому, что не хочу оставлять тебе ни малейшей лазейки для уверток. На этот раз ты у меня не отвертишься.

В машине воцарилось молчание, наполненное враждебностью, недоверием и сомнениями. Эту тяжкую атмосферу, это напряжение с женским легкомыслием попробовала развеять Ванда Уоррен, проворковав как ни в чем не бывало: