Эрл Гарднер - Долина маленьких страхов

— Тебе-то какое дело? — спросил он.

— Я сказал — оставь! — повторил я.

— Видать, он — твой единокровный братец. — И Фэйн, издеваясь, толкнул меня в левое плечо.

А правой рукой потянулся к кобуре, спрятанной у него слева под мышкой. В этот момент удар моей правой достиг цели. Фэйн отлетел к стене, сбив по дороге табурет, и рухнул на пол. Через мгновение он уже опять стоял на ногах, а в его правой руке блеснула вороненая сталь револьвера. Я не был вооружен. Сейчас люди, как правило, не носят при себе постоянно огнестрельного оружия. У меня был единственный, пусть очень небольшой шанс — я мог швырнуть табурет в его сторону и таким образом блокировать пулю. Я схватил ближайший табурет.

— На сегодня хватит, — спокойно заметила Большая Берта, наваливаясь на стойку грудью.

В руке у нее был обрез двустволки, и оба ствола смотрели прямо в живот Фэйну. Он опустил револьвер.

В этот момент в закусочную вбежал Крайдер. Как и следовало ожидать, он встал на сторону Фэйна. Они оштрафовали меня на пятьдесят долларов и присудили к тридцатидневному тюремному заключению условно — за нарушение порядка, нападение на человека и нанесение телесных повреждений. Они пытались также привлечь Берту к ответственности за вооруженное нападение, но она тут же собрала вещи и заявила, что готова предстать перед жюри присяжных в округе. Крайдер чуть ли не на коленях стал умолять ее забыть про стычку.

Я извинился перед Бертой и сказал, что никогда не мог спокойно смотреть, как люди обижают собак. Она пожала своими полными плечами.

— Это должен решать сам пес, — объяснила она мне так спокойно, как если бы рассказывала о воспитании ребенка, — если собака постоянно ожидает пинка, всегда найдется человек, который пнет ее. Человек должен уважать себя, чтобы его уважали другие. С собаками — то же самое.

Пес лежал на полу у ее ног, и казалось, что он понимает все, что она говорит.

Я сказал про это Большой Берте.

— Конечно, понимает, — согласилась она. — Он — очень умный пес. В этом одна из его проблем: он слишком чувствительный. Но он все равно победит свой страх.

Пес заскулил, как бы пытаясь подтвердить ее слова.

— Ты уже придумала ему имя? — спросил я.

— Рык, — ответила она.

— Чертовски подходящее имя. Лучше бы назвала его Скулеж.

— Ты, наверное, хотел пошутить? — нахмурилась она. — Но вышло совсем не смешно.

Только через три недели я снова увидел пса и Фэйна. Фред Смит шел рядом со мной. Было что-то рабское в его старании приноровиться к собеседнику. Он говорил слишком много и слишком быстро. Я вполуха слушал его длинный и запутанный рассказ о состоянии его нервов и здоровья.

Он увидел пса перед дверью закусочной Берты и свистом подозвал его. Пес затрусил к нему через улицу. Он был рад увидеть Фреда — это было ясно.

Не успел он добежать до середины улицы, как в пыль прямо у его брюха упал камень. Я посмотрел в ту сторону, откуда он плюхнулся. На углу улицы стоял Фэйн и уже поднимал второй камень.

Фред Смит побледнел. Он переводил взгляд с меня на Фэйна, с Фэйна — на пса.

Я помнил, как Берта говорила, что пес должен сам решать свои проблемы, но я знал кое-что о Фэйне и поэтому бросился к нему. Мне было все равно, что мне придется все-таки отсидеть тридцать дней в тюрьме. Нам с Фэйном давно пора было выяснить отношения, а сейчас и у меня под левой подмышкой торчало оружие. Ладно, наш спор будет длиться так долго, как захочет сам Фэйн.

Но на этот раз все решил пес.

В первое мгновение он повел себя так, как будто собирался броситься прочь от Фэйна. Потом остановился и, поколебавшись, зарычал, и рычание воодушевило его. Он кинулся к Фэйну, и Фэйн от неожиданности выронил камень так быстро., словно камень был слишком горячим, чтобы держать его в руке. Когда пес почувствовал, что Фэйн боится, он побежал к нему с удвоенной скоростью.

Правая рука Фэйна потянулась к кобуре. Пес прижался к земле, изготовившись к прыжку, и в его глазах горел желтый огонь ненависти. Фэйн бросил взгляд через плечо, заметил рядом с собой гостеприимно распахнутую дверь салуна и тут же нырнул в нее. Пес прыгнул как раз в тот момент, когда дверь захлопнулась за Фэйном.

Я посмотрел на Фреда Смита. На его лице светилось смешанное чувство гордости и стыда. Гордости — за пса, стыда — за себя.

Я зашел в закусочную и рассказал про все это Большой Берте. Смит вошел вместе со мной.

— Он преодолел маленькие страхи и теперь готов справиться с большими, — спокойно пояснила Берта. — Скоро он вылечится совсем. Дрессировать животных нетрудно, если у тебя есть терпение и ты знаешь, что самое сильное, что есть в мире, — привычка.