Эрл Гарднер - Дело о немом партнере

— Отпечатки пальцев?

— Никаких.

— Какие-нибудь другие зацепки?

— Насколько мне известно, тоже никаких.

— Когда она проснется?

— Может быть, сегодня вечером, может быть, завтра утром, а может быть, проспит и до завтрашнего вечера. Я ни в коем случае не буду торопить события. Пока ее здоровье восстанавливается прекрасно, и ее состояние можно было бы назвать. нормальным сном.

— Полагаю, ваша принципиальность сослужит ей хорошую службу. Мне бы очень хотелось с ней поговорить, но теперь, скорее всего, меня ждет неминуемая гибель в давке: я так думаю, полиция и представители окружного прокурора уже расположились бивуаком перед ее палатой.

— Даже хуже этого. Они настаивают на том, что больную необходимо привести в сознание, что следует предпринять героические усилия…

— Вы, я вижу, так не считаете? — перебил его Мейсон.

— Я, — ответил Уиллмонт, весело поглядывая на него, — совершенно определенно, так не считаю.

— Я пройдусь с вами немного по улице, доктор.

— Я на машине. Могу вас подвезти, если хотите.

— Нет, спасибо, мне тут недалеко.

— Я выписал ей несколько рецептов.

— Вы можете отдать их мне. Я оплачу их и отправлю лекарства с мальчишкой наверх.

Мейсон принял рецепты, вышел из холла, проводил док-Тора Уиллмонта взглядом до его автомобиля и затем направился в гараж, где предъявил талон, получил купе миссис Лоули и отогнал его в деловой район города. Там он нашел место на стоянке, тщательно протер руль, дверные ручки, рычаг переключения передач и тыльную поверхность зеркала заднего вида своим носовым платком, потом запер машину и зашагал по улице. Пройдя два квартала, он уронил ключ зажигания в стальную решетку тротуара.

Был уже одиннадцатый час, когда Перри Мейсон открыл дверь своего кабинета. Он повесил шляпу и пальто в шкаф, бросил угрюмое «хэлло» Делле Стрит. Она принесла ему почту.

— Присядь на минутку, Делла. Почта пока подождет. Похоже, я здорово влип.

— Что случилось?

— Я даже не представляю, насколько скверно все это может кончиться. Ты уже читала утренние газеты?

— Да. Вы говорите об убийстве Линка?

— Угу, о нем самом.

— Милдред Фолкнер?

— Нет, ее сестра, Карлотта Лоули.

— Но в газетах ее имя даже не упоминается.

— Полиция еще не решила, стоит ли предпринимать что-либо против нее. С одной стороны, у них сейчас есть Милдред Фолкнер, и они полагают, что у них больше шансов выстроить дело против нее. С другой стороны, они еще многого не знают о Карлотте.

— Но они узнают?

— Да.

— Когда?

— Возможно, сегодня.

— Я считала, что вы представляете интересы мисс Фолкнер.

— Нет. Мне не хотелось браться за ее дело, да и она, я думаю, не очень во мне нуждается.

— А почему вы вдруг стали ей не нужны?

— Потому что она хочет, чтобы я защищал ее сестру. Она очень умна и понимает, что если я возьмусь за это, я буду драться за нее до конца.

— А сестра знает об этом?

— Нет.

— Ну а почему вы считаете, что куда-то влипли? Мейсон протянул ей свою пачку сигарет. Она покачала головой. Он вытащил одну для себя, чиркнул спичкой о подошву ботинка, закурил и некоторое время сидел, глядя на пламя спички, пока та не погасла. Тогда он произнес:

— Она может оказаться виновной.

— Кто это «она»?

— Одна из них: либо Карлотта, либо Милдред.

— Вы хотите сказать, виновной в убийстве?

— Да.

— Ну и?.. — спросила Делла.

— Видишь ли, я всегда старался защищать клиентов, которые были невиновны. До сих пор мне везло. Я часто рисковал, делая ставку на свою интуицию, и в итоге оказывалось, что я был прав. Косвенные улики могут однозначно говорить: этот человек виновен, но какая-нибудь деталь его поведения, случайный жест, то, как он ответил на очередной вопрос или просто что-то сказал, вдруг заставляет меня поверить в его невиновность. Я берусь за его дело, и все срабатывает как надо. Но я не застрахован от поражений. Процентное соотношение выигранных и проигранных мною дел должно по всем правилам быть пятьдесят на пятьдесят. Пока что в судебном гроссбухе все мои дела занесены в графу «кредит». Это удача. На сей раз у меня такое чувство, что положение вещей изменится и «дебет» пустится за мной вдогонку.

— Но, в конечном итоге, так ли это для вас важно? — спросила она.

— Не знаю, — откровенно ответил он. — Я убежден в одном: адвокат не может — знаешь, этак вальяжно — откинуться на спинку кресла и отказаться от ведения дела на том лишь основании, что не уверен в невиновности обратившегося к нему клиента. Всякий человек имеет право на представительство в суде. Его нельзя признать виновным до тех пор, пока двенадцать присяжных не вынесут единогласного вердикта. И со стороны адвоката будет просто-напросто нечестно, если он поставит себя на место присяжных, взвесит улики и скажет: «Нет, я не стану заниматься вашим делом, поскольку считаю вас виновным». Это означало бы, что обвиняемого лишают справедливого суда.