Эрл Гарднер - Дело застенчивой обвиняемой

— Я снимаю это возражение, — сказал Мейсон, — при условии, что окружной прокурор будет идти дальше, как он и обозначил. Я принимаю его вызов и вступлю в поединок на этой почве.

— Я пытаюсь указать, что вы не можете сделать этого, — сказал судья Эшхерст. — Вы не можете отказаться от защиты прав обвиняемой. У вас может быть на этот счет какая-то теория, но высокий суд должен признать, что он не понимает, что это за теория. Тем не менее высокий суд вполне понимает, что у вас есть весьма убедительное формальное возражение, которое может привести к прекращению всего дела, если высокий суд вынесет постановление в вашу пользу.

— И что навсегда оставит обвиняемую заклейменной позорным клеймом женщины-убийцы, которая спаслась с помощью технических формальностей, — сказал Мейсон. — Нет, ваша честь, я представляю обвиняемую, которая находится в моих руках. Я снимаю возражение. Продолжайте. Вызывайте присяжных обратно в суд. Пускай прокурор использует свои подтверждения, а потом проиграет эту магнитофонную запись присяжным.

— Это меня устраивает, — торжествующе сказал Гамильтон Бюргер.

— Я не думаю, что вы имеете право делать это, — сказал судья Эшхерст.

— Как адвокат, представляющий интересы обвиняемой, я имею право вести дело так, как мне представляется подходящим, — ответил ему Мейсон.

— Но вы сами имеете прямую заинтересованность в этом деле, мистер Мейсон. Я сожалею, что приходится подчеркивать это вам, но вы сами замешаны в этом деле. И здесь, конечно, есть естественный соблазн, чтобы… чтобы… Высокий суд едва не сказал «спасти вашу собственную шкуру», но это слишком уж сильное выражение.

— Да пускай это так и будет. Давайте предположим, что я пытаюсь спасти свою собственную шкуру. Тем не менее я намерен разобраться в этой проблеме во всеоружии, прямо здесь и сейчас. Обвиняемая не хочет жить всю жизнь, опозоренная тем, что убила своего благодетеля и воспользовалась технической формальностью, чтобы избежать правосудия. Давайте разберемся в этом.

— Обвинение принимает эту ситуацию, — с энтузиазмом сказал Гамильтон Бюргер. — Ваша честь, возражение снято, и я чувствую, что высокому суду нечего постановить.

— Это возражение снимается только в той степени, — сказал Мейсон, — в которой вы собираетесь представить эти патроны от дробовика и бутылочку, содержащую яд.

Это верно, — торжествующе сказал Гамильтон Бюргер.

Мейсон повернулся и пошел к адвокатскому столу, этим завершая дискуссию. Судья Эшхерст в задумчивости пощипал свой подбородок, внимательно поглядывая на Мейсона.

— Возражение снято, высокому суду ничто не препятствует, — настоятельно сказал Гамильтон Бюргер.

— Очень хорошо, — с неохотой заметил судья Эшхерст. — Пускай эта запись в точности покажет нам, что же произошло. Итак, высокий суд просит обвиняемую встать. Мисс Фарр, не будете ли вы любезны встать? — Надин Фарр встала. — Вы слышали, что сказал ваш адвокат?

— Да, ваша честь.

— Не желаете ли вы, чтобы высокий суд назначил другого адвоката для вашей защиты?

— Нет, ваша честь.

— Вы удовлетворены позицией, занятой вашим адвокатом?

— Что бы ни сказал мистер Мейсон, для меня это нормально, — сказала она.

Судья Эшхерст сомнительно покачал головой.

— У высокого суда все еще нет уверенности в этом вопросе. И он намерен сделать перерыв и повнимательнее рассмотреть этот вопрос. Высокий суд откровенно заявляет, что технические возражения в отношении состава преступления представляются имеющими существенные фактические основания. Тот факт, что это так называемое признание было сделано под воздействием наркотиков, а также что это был доверительный разговор с врачом в четырех стенах клиники с целью лечения, — все это создает очень серьезную техническую ситуацию.

— С позволения высокого суда, — сказал Гамильтон Бюргер, — у меня есть другие основания. Когда пациент признается в каком-либо преступлении врачу, то тот не может считать это доверительной информацией.

— Но этот врач — психиатр, — заметил судья Эшхерст. — Я знаком с рядом решений, указывающих, что признание в преступлении не обязательно дает возможность врачу установить диагноз, и это не доверительная информация. Но здесь мы имеем дело с психиатром, который, согласно вашим собственным словам, пытался исследовать скрытые причины виновности пациента.

— Я мог бы сократить все это, если вам будет угодно, — сказал Мейсон. — Я могу доказать прямо здесь и сейчас, что обвиняемая никогда не бросала эту бутылочку с ядом в озеро Туомби.