Эрл Гарднер - Дело бывшей натурщицы

— Я хочу это знать, — стоял на своем Бюргер, — и, полагаю, имею на это право.

— Таким образом, вы согласны с тем, что картина является неотъемлемой составной частью дела обвиняемой?

— Нет, не считаю.

— В таком случае, — сказал Мейсон, — я приму меры, чтобы эта картина, зарегистрированная для идентификации в качестве вещественного доказательства защиты, была представлена как неотъемлемая часть дела подзащитной.

— Я возражаю, — стоял на своем Бюргер. — Нет достаточных оснований.

— Тогда, — улыбнулся судья Мэдисон, — я намерен поддержать возражения мистера Мейсона на этот вопрос. Я думаю, что это дело требует дополнительных расследований. Они в высшей степени формально юридические, но тем не менее речь идет о введении в дело посторонней вещи и перекрестном допросе свидетеля по теме, которая даже человеку, проводящему перекрестный допрос, кажется несущественной.

— Это несущественно на предварительном расследовании, — сказал Бюргер.

— А сама картина существенна?

— Да.

— Тогда, — продолжал судья Мэдисон, — если она не была заказана покойным и не была заказана обвиняемой, то почему нас волнует вопрос: кто ее заказал?

— Я хочу знать, — упорствовал Гамильтон Бюргер. — Хочу удовлетворить свое любопытство.

— Ваше любопытство не является составной частью этого дела, — съязвил судья Мэдисон. — Я хочу ограничить показания конкретными, важными вопросами. Если вы намерены возражать против введения этой картины в дело, то я смею полагать, что позднее вы дойдете до того, что вычеркнете все показания, касающиеся картины, на том основании, что они неправомерны, несущественны и к делу не относятся.

— Это верно, ваша честь, — подтвердил Бюргер.

— В данных обстоятельствах, — перешел к заключению судья Мэдисон, — пока мы не покончим с идентификацией этой картины, я не намерен вынуждать свидетеля называть имя своего клиента, особенно когда оказывается, что оно не называлось при прямом допросе. Или, иными словами, пока не появится что-то, доказывающее причастность человека к делу. Я намерен поддержать возражение. Однако приближается окончание нашего послеобеденного заседания, и я объявляю о переносе слушания дела на завтра. Честно говоря, я бы хотел посоветоваться с компетентными лицами о проведении перекрестного допроса по несущественным показаниям.

Гамильтон Бюргер еще раз пошептался со своими помощниками и заявил:

— С позволения суда, я не имею возражений против продолжения. Я бы тоже хотел посоветоваться с авторитетами. Мы возобновим дело утром.

— Очень хорошо, — заключил судья Мэдисон, — суд возобновит заседание завтра в девять тридцать утра.

Вернувшись в контору, Мейсон удобно расположился на своем мягком, вращающемся стуле, закинул руки за голову, облегченно вздохнул и усмехнулся.

— Когда удается выбраться из такой переделки, это чего-то да стоит, — сказал он.

— Удалось выбраться?! — с удивлением воскликнул Дрейк. — Ты просто отложил на несколько часов роковой день расплаты. Завтра в девять тридцать все начнется сначала.

— Ну уж нет!

— Не понимаю…

— Так вот, в зале все слышали о том, что обвиняемая даст показания на предварительном слушании. Это послужило приманкой для нашего старого друга Гамильтона Бюргера, который поспешил на расправу со мной. Газетчики, узнав, что Гамильтон Бюргер готовится насладиться триумфом надо мной, толпой повалили на спектакль.

— Ну, поскольку представление отложено, репортеры будут там завтра. Гамильтон Бюргер устроит перекрестный допрос твоей клиентке и пожелает узнать, что это за власть имел над ней Дюрант, благодаря которой она исполняла любые его желания, потом спросит, правда ли, что ради куска хлеба с маслом она готова предать своих друзей, в частности Рэнкина, после этого поинтересуется, знала ли она о том, что участвует в каком-то мошенничестве. На ней места живого не останется, можешь не сомневаться.

— У меня для тебя есть новости, Пол, — улыбнулся Мейсон. — Никакого представления завтра не будет.

— Что ты хочешь сказать?

— Давай рассуждать логически. Дело быстро обрело новую форму, как только я узнал, что Коллин Дюрант не заказывал никакой копии и что картина никогда не покидала мастерской Горинга Гилберта.

— И что же из этого следует? — Все!

— Я вижу, что здесь какое-то мошенничество, но что конкретно?

— Это очень интересное мошенничество, — продолжал Мейсон, — и разгадку знает человек, заказавший копию и оплативший ее.