Энн Перри - Палач из Гайд-парка

Новых сообщений не поступало, что не удивило его. Телман попридержит все до тех пор, пока дальнейшее молчание будет уже граничить с неподчинением. Питт вынужден был признаться себе, что и сам докладывал начальству лишь тогда, когда считал, что дальше откладывать уже невозможно. Его всегда раздражало, когда кто-то, безвылазно сидевший в кабинете, пытался учить его, как вести расследование, не видя лиц людей, на которых обрушился злой удар судьбы, и не зная их эмоционального состояния. Поэтому, хотя его сердило молчание Телмана, Томас прощал ему это. Сам был таким когда-то.

Сейчас же Питт собирался сделать то, чего никогда не делал его предшественник Драммонд. Он ехал к вдове убитого в первый же день несчастья. Это была деликатная миссия, поэтому Томас предпочел взять ее на себя, а не поручать Телману или другому офицеру полиции. Он умел беседовать с представителями знати, угадывал их чувства, умело предостерегал от попыток уйти от ответа или солгать, выуживал крупицы истины, скрываемые многословием, отговорками, предрассудками и уязвленной гордостью. Шарлотта во многом помогала ему, Томас не мог не признаться себе в этом, но не спешил делиться с кем-либо своим маленьким секретом.

Кэб остановился, Питт вышел, расплатился и, сняв шляпу, поднялся на крыльцо дома номер 24 по Керзон-стрит. У двери дернул за бронзовое кольцо звонка.

Прошло несколько минут, прежде чем дверь открыл бледнолицый дворецкий и бесстрастно посмотрел на полицейского.

– Добрый день, – поздоровался Питт. – Суперинтендант Томас Питт из полицейского участка на Боу-стрит. Я хотел бы поговорить с миссис Уинтроп. – Он вынул визитную карточку и положил ее на серебряный поднос в руках дворецкого. – Я понимаю, что мой визит в столь печальный момент потревожит госпожу, но она может оказать нам неоценимую услугу в поисках виновного этой трагедии. В этих случаях очень важно не потерять время.

– Да, сэр, – неохотно согласился дворецкий, окинув взглядом растрепанную шевелюру Питта и его безукоризненно начищенные франтоватые ботинки. Не будь он столь потрясен случившимся с его хозяином, то, очевидно, держался бы с Питтом построже. Но сегодня бедняга был выбит из колеи. – Если вы пройдете в библиотеку, сэр, я справлюсь, сможет ли госпожа принять вас. Сюда, пожалуйста, сэр.

Питт проследовал за ним по красивому мраморному полу холла в библиотеку с дубовыми панелями по одной стене и книжными шкафами по другой. Стена, выходившая в сад, была свободной. Окна до половины закрывали кусты цветущих роз. Питт невольно вспомнил новый дом, в котором уже души не чаяла Шарлотта, его нынешний вид и радостные мечты жены о том, каким он вскоре будет. Вернувшись к действительности, он окинул взглядом ряды нечитаных книг и ковер на полу, столь яркий, словно на него не ступала нога человека. Письменный стол в углу тоже был девственно чист – ни единой пылинки или следов того, что за ним кто-то работал.

Что за человек был этот капитан Уинтроп? Разглядывая комнату, Питт пытался найти в ней хотя бы какой-нибудь отпечаток личности хозяина. Ничего. Но это была все же мужская комната, отделанная в темно-зеленых и густых бордовых тонах с морскими пейзажами на стенах, кожаной мягкой мебелью, большим резным камином и бронзовыми львами на каминной доске с одной стороны и двумя гончими – с другой. На небольшом столике стоял тяжелый графин, на четверть наполненный виски. Питт явственно ощущал, что эта комната приготовлена для мужчины, но не выбрана им самим, согласно собственному вкусу.

Дверь отворилась, и в комнату вошел дворецкий.

– Миссис Уинтроп примет вас, сэр, если вы соизволите пройти в гостиную.

Томас покидал библиотеку с чувством незавершенности своих наблюдений. Он снова проследовал за дворецким через холл в дальний конец дома, в гостиную, длинную комнату окнами на лужайку и розарий. Успел лишь заметить безукоризненные пропорции гостиной, которую немного портили вычурные гардины на окнах и тяжелый камин из белого с серым мрамора.

Вильгельмина Уинтроп была в черном, как и положено неутешной вдове, но почему-то именно этим она несколько напугала Питта, пока он наконец не понял почему.

Она казалась хрупкой, излишне худой женщиной. Ее светлые волосы, собранные в высокую прическу, делали ее шею еще более тонкой. Черное, отделанное кружевным рюшем платье тяжелыми складками ниспадало со стула, на котором она сидела; высокий рюш ворота доходил ей до подбородка, рукава с длинными кружевными манжетами скрывали кисти рук. Это был самый мрачный траурный наряд, который Питт когда-либо видел, и в нем миссис Уинтроп казалась совсем беззащитной. Сначала он решил, что она гораздо моложе, чем он, и ей не более тридцати, но, увидев ее поближе и заметив скорбные линии у рта и морщинки вокруг глаз, понял, что ей около тридцати пяти.