Энн Перри - Палач из Гайд-парка

– Доброе утро, миссис Питт, – ответил он, нисколько не стараясь скрыть удивление, и сделал шаг, чтобы уйти.

– О, пожалуйста, не уходите из-за меня, – сказала она поспешно. – Я буду очень этим огорчена.

Шарлотта готова была дать себе щелчка за столь преувеличенную театральность. Она глупо ведет себя. Но ведь если он уйдет, значит, визит окончится безрезультатно, а этого допускать нельзя. Всего несколько дней осталось до того, как Питт будет отстранен от ведения дела.

– Ну… я… – Барт еще больше удивился. Такую реакцию с ее стороны он никак не мог предвидеть.

Вдруг Шарлотте в голову взбрела сумасбродная мысль, отчаянная и смешная, но сейчас ей было не до чувства собственного достоинства. Сейчас она могла беспокоиться только о Томасе.

Шарлотта покраснела, чувствуя, что ведет себя как дурочка. Тем не менее она скромно потупила глаза, словно желая скрыть волнующие ее чувства, затем окинула его особенным взглядом, как делали, по ее наблюдениям, очень многие женщины. Эмили тоже не раз пользовалась этим оружием и добивалась сокрушительного успеха. Сама Шарлотта некогда пробовала такой взгляд – еще до замужества, в юности, тем самым выдавая свою неопытность.

Барт, по-видимому, удивлен был еще больше, чем она, таким поведением, но он остался. Более того, даже присел на диван, словно собирался остаться подольше.

Святый боже! Неужели он увлечется ею? Или просто ему лестно внимание с ее стороны?

Мина что-то сказала, но Шарлотта не поняла ни слова. Нет, она должна быть очень внимательна, иначе все испортит своим идиотским поведением.

– Как вы любезны, – пробормотала она, надеясь, что ответила не совсем невпопад.

Мина позвонила в колокольчик и, когда появилась горничная, попросила принести охлажденный лимонад. Так что Шарлотта, наверное, ответила правильно.

Она лихорадочно подыскивала какую-нибудь интеллигентную тему для беседы. Она не знала, о чем сейчас сплетничают в обществе, – для этого у нее не было возможностей, да и сплетничать она не любила. Обсуждать политику женщинам не положено, а с наиновейшими модными фасонами она также не знакома. Не хотела Шарлотта обсуждать и последние деяния Палача. А в театре или на концертах она не была вот уже несколько месяцев.

– Как ваша рука? Надеюсь, ожог уже заживает, – сказала Шарлотта, чтобы заполнить паузу.

– Да, конечно, – ответила Мина, удивленно подняв брови, словно не ожидала такого скорого заживления. – Все идет гораздо быстрее, чем я думала. Наверное, ваша быстрая реакция помогла мне избежать более долгих болезненных ощущений.

Шарлотта с облегчением вздохнула.

– Я знаю, что холодная вода облегчает боль, да и явного следа не остается. Вы согласны, мистер Митчелл?

– Полагаю, что должен согласиться, миссис Питт, – отвечал он, улыбаясь. – Хотя, по правде говоря, у меня небольшой опыт по части домашних травм.

– Но может быть, вы имели дело с ожогами не домашнего происхождения? – с упорством наседала она слегка дрожащим голосом.

Он улыбнулся шире.

– О да. Я как-то случайно вылечил солнечный удар холодной водой.

– Солнечный удар? Как интересно, – она кинула на него восторженный взгляд, словно они обсуждали самую увлекательную тему на свете. А какие у него замечательные голубые глаза!

Барт скромно отвел взгляд и стал рассказывать о своих африканских путешествиях, о том, как обгорел на солнце и упал с лошади, пересекая вброд широкую реку, и как прикосновение холодной воды облегчило боль от ожога и позволило избавиться от дурноты, которую он чувствовал из-за жары. Это была забавная история, и рассказывал он живо и смешно. Шарлотте не надо было притворяться заинтересованной.

Горничная принесла восхитительный лимонад, и Шарлотта продолжала расспрашивать Митчелла о житье-бытье в Африке. Тот с удовольствием отвечал. Мина сидела на диване, выпрямившись, сложив руки на коленях, слегка улыбаясь и чувствуя себя легко и свободно.

Но время шло, а Шарлотта еще не узнала ничего из того, что требовалось. Если Барт Митчелл – любовник Далси, значит, он очень хорошо умеет маскировать свои чувства. Но чем больше она узнавала о нем из его рассказов, тем больше готова была поверить, что подобная скрытность была для него естественна и необременительна. Он ни за что не предал бы женщину, которую любил, – ни намеренно, ни бездумно, ни из-за потери самообладания.

С каждой минутой Шарлотта чувствовала себя все более глупо и неудобно. Надо надеяться, у Эмили дела идут получше… Нет, она любой ценой должна узнать правду, так что смелее вперед. Надо хотя бы попытаться!