Патриция Хайсмит - Сочинитель убийств. Авторский сборник

— Я требовал от нее слишком многого, — заметил он небрежно, — не имея на это права. Оказалось, что она любит внимание. Флиртовать она, вероятно, будет всю жизнь, независимо от того, с кем себя свяжет.

— Знаю, знаю, эдакий тип вечной школьницы–старшеклассницы, — махнул рукой Бруно. — Притвориться, что хранит верность своему парню, и то не умеет.

Гай посмотрел на него. Мириам, разумеется, когда–то умела.

Он решительно отбросил мысль рассказать обо всем Бруно, ему сделалось стыдно, что он был готов начать. Однако же и Бруно теперь, видимо, перестало занимать, станет он рассказывать или нет. Осев на стуле, Бруно спичкой размазывал по тарелке подливу. В профиль половинка его опущенного рта западала, как у старика, между подбородком и носом. Выражение этих губ, казалось, говорило — какова бы ни была история, выслушивать ее он на самом деле считает ниже своего достоинства.

— Мужики слетаются на таких баб, — пробормотал Бруно, — как мухи на отбросы.

2

Слова Бруно поразили его и заставили отвлечься от собственной персоны.

— Вы и сами, верно, имели неприятный опыт по этой части, — заметил он. Но представить Бруно переживающим из–за женщин было довольно трудно.

— У отца была одна из таких. Тоже рыжая. Звали Карлоттой. — Бруно поднял глаза, и ненависть к отцу, как шип, проколола завесу пьяного тумана. — Миленькое дело, верно? Из–за таких, как отец, эти бабы всегда при деле.

Карлотта. Гаю показалось, что он понял, почему Мириам вызывает у Бруно омерзение. Похоже, здесь лежит ключ к личности Бруно, его ненависти к отцу и великовозрастной инфантильности.

— Мужики бывают двух типов, — проревел Бруно и смолк.

Гай поймал взглядом свое отражение в узком зеркале на простенке. Ему показалось, что глаза у него смотрят испуганно, а губы жестоко поджаты, и он заставил себя расслабиться. В спину ему уперлась клюшка для гольфа, он провел пальцами по ее прохладной лакированной поверхности. Темное дерево с металлической инкрустацией напомнило ему о нактоузе на парусном боте Анны.

— А бабы в основе все едины! — продолжал Бруно. — Обманщицы. На одном конце — обман, на другом — шлюха. Выбирайте!

— Куда же прикажете отнести таких, как ваша матушка?

— Другой такой, как мама, я не встречал, — заявил Бруно. — Ни разу не встречал женщины, которая пользовалась бы таким успехом. Она к тому же красивая, у нее много поклонников, но она держит их на расстоянии.

Молчание.

Гай постучал очередной сигаретой о стекло часов и заметил, что времени половина одиннадцатого. Пора уходить.

— Как вы про нее узнали? — спросил Бруно, пялясь на него из–за стола.

Гай не спеша раскуривал сигарету.

— Сколько их у нее было?

— Вполне достаточно. Еще до того, как я все узнал.

Не успел он убедить самого себя в том, что откровенность теперь уже ничего не меняет, как его начало мучить странное ощущение — будто внутри у него закрутился крохотный водоворот. Крохотный, но почему–то живее всех воспоминаний, ибо он произнес эти слова. Гордость? Ненависть? Или всего только досада на самого себя, оттого, что все его нынешние переживания настолько никчемны? Он увел разговор от своей особы:

— Расскажите, что бы еще вы хотели совершить до смерти?

— Смерти? Кто тут рассуждает о смерти? Я раздобыл информацию о нескольких железных способах легко заработать. В любой час могу применить один из них в Чикаго или Нью–Йорке, а захочу — стану продавать идеи. У меня, например, много идей, как совершить идеальное убийство.

Бруно опять поднял неподвижный взгляд, словно призывая Гая возразить.

— То, что вы меня сюда пригласили, надеюсь, не входит ни в один из ваших планов, — заметил Гай, усаживаясь.

— Господи Иисусе, Гай, вы мне нравитесь! На самом деле!

Тоска, написанная на лице у Бруно, словно заклинала Гая сказать в ответ, что и ему приятно общество Бруно. Из этих маленьких измученных глаз глядело одиночество. Гай в замешательстве принялся разглядывать собственные руки.

— Все ваши идеи оборачиваются преступлением?

— Разумеется, нет! Мне много чего хочется сделать, вроде… ну, например, как–нибудь взять и отвалить человеку тысячу долларов. Нищему. Вот получу свои деньги и сделаю это в первую очередь. А вам никогда не хотелось что–то украсть? Или кого–то убить? Ведь хотелось же. У каждого бывают такие желания. Вам не кажется, что некоторые прямо–таки кайфуют, убивая людей на войне?

— Нет, — сказал Гай.

Бруно подумал: