Роман Добрый - Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)

Печальным, унылым, за душу хватающим напевом разносится по заповедному поволжскому бору эта странная песня.

Невольно у меня мороз пробежал по спине.

«Господи, да что же это? Хлысты? Нет. У тех совсем не так. Скопцы? Нет. И у тех иначе. Так что же это такое?»

Я чувствовал, что у меня волосы поднимаются дыбом. А песня, на минуту затихнувшая, вновь звонит своими унылыми переливами дрожащих мужских и женских голосов:

К маленькому седенькому старичку подвел «сторожевой» Путилина. Я скромно стоял позади его.

Сердце билось в груди неровными скачками.

– Вот, свет-батюшка, и еще гостей нежданных Исусе послал! – с низким поклоном проговорил он.

Маленький старик впился в нас, главным образом в Путилина, острым, колючим взором.

– Откуда?

– От поганой рати ко славному стану царя истинного всеправедного.

И вдруг, опять безумно захохотав, он выхватил пачку денег и протянул их сморщенному изуверу-сектанту.

– Ой, жгут, проклятые! Жгут! Много роздал я черным вранам, чтоб не тронули меня, а с остаточками пришел к тебе, царь-батюшка, ключу источника воды живой, что горит ярким пламенем.

– Видел кого? Враны где черные? – сгреб деньги «батюшка-царь ключа огненного источника».

– Ой, туча грозная вран собирается, каркают враны, на добычу собираются! Ой, горенько нам лютое, нестерпимое!

– Толком говори!

– Ой-ой-ой! Расступитесь вы сосны могутные, вы встряхнитесь, елочки душистые! Вы поплачьте над нашим тайничком, тайничком верным, приохотливым!

– Сведи старика! Дай попить ему, поесть медушку… А кто это с тобой?

– Раб наш верный Еремеюшка, без ушей, без гласа велия…

Нас повели дальше.

Низкий, низкий вход. С трудом пролезть можно.

Сыро… Влажно. Землей так и пахнет.

В норе-подземелье находилось несколько человек. Тут были мужчины и женщины.

У женщин волосы были расплетены.

Все – и мужчины, и женщины – были в длинных белых рубахах.

Посередине темной дыры-логовища, тускло озаренного тонкими восковыми свечами, сидел высокий рослый молодой человек с небольшой курчавой бородкой.

– Царь-батюшка, милостивец идет! – послышались голоса.

Но при виде нас смолкли.

Не те пришли!

Около молодого человека, босого, в рубахе, опоясанной веревкой, бледного, как мел, суетились эти ужасные подземные двуногие кроты.

– Холодно тебе, батюшка? – шамкала какая-то отвратительная старуха.

Молодой человек, как автомат, отвечал:

– Согрею ноги мои на огне праведном!..

– А не будет тебе жарко, батюшка?

– Град ли идет, огнь ли дождем сыплется – все едино: в Исусе, сыне Божием, живу.

На нас не обращали никакого внимания. Должно быть, под масть мы подошли к этой дьявольской, именно дьявольской обстановке.

– Идет! Идет! Сам царь-батюшка идет! – прокатилось по подземелью.

Предшествуемый сонмом своих верных голубков и голубиц, спускался в душную приводную подземную горницу худенький старичок.

И в ту минуту, когда нога его вступила на порог «горницы», грянул хор:

Все встали и поклонились низким поясным поклоном.

– Слава тебе, старшой батюшка-царь!

– Извека веков, слава тебе!

Тихой, степенной походкой подошел «сам-батюшка» к молодому человеку в белой рубахе.

Встал тот. Стоит. На лице – ни кровинки. Но глаза… эти глаза! Сколько восторженно-безумного экстаза горит в них!

– Чадушко мое, чадо богоданное! – начал пророк изуверов глубоко-проникновенным голосом. – Почто стоишь ты среди нас?

– Стою, потому веру истинную воспринял я.

– Кто учил тебя вере нашей?

– Посланец от вас, брат во Христе – Димитрий.

Старец обвел взглядом властных глаз «собрание».

– Чадо Димитрий, выходи.

Вышел Димитрий.

– Ты наставлял? Ты приуготовлял?

– Я.

– И ведомо тебе, что твой приемник готов к великой жертве во славу Исуса?

– Ведомо.

– Так готовь его!

Приводник подошел к молодому обреченному «на славу искупления лепости земной богомерзкой».

– Все помнишь?

– Все.

– Не отречешься?

– Не допущу дьявола угнести дух мой.

Приводник трижды окропил молодого человека водой.

– Из ключа вечного, темного подземного, из ключа воды живой – во имя Отца, Сына и Святого Духа.