Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

В этот момент я увидел, как из щели приоткрытой рамы медленно и зловеще высунулось длинное черное дуло. Револьвер представлял бы для мистера Черчилля меньшую угрозу, но винтовка в руках умелого стрелка наверняка поразила бы столь близкую цель. Из ствола вырвалось пламя, раздался щелчок, гулко разлетевшийся по улице. Я ожидал, что министр упадет, но он лишь пригнулся и снова выпрямился. Зачем он демонстрирует свое безрассудство, вместо того чтобы лечь на мостовую?

Из соседней оконной створки показалась вторая винтовка. Прежде я много раз слышал выражение «сердце ушло в пятки», но только теперь понял, насколько оно точно. Снова мелькнула вспышка, и треснул гром, коротко и оглушительно. Впоследствии часто говорили, будто Черчилля вынудили уйти в укрытие. В действительности же он продолжал стоять, словно фокусник на арене.

Через несколько секунд в ушах загудело от третьего выстрела. Лишь после того, как три пули, выпущенные с небольшого расстояния, чудесным образом просвистели мимо своей мишени, грузный человек в длиннополом пальто и высокой шляпе развернулся и ушел с открытого участка. Он остановился невдалеке от нас, у каменной колонны. Вероятно, стрелки узнали его и решили уничтожить любой ценой. И она оказалась высокой: преступники, потерпев неудачу, выдали себя. Теперь мы знали расположение и численность вражеских сил. Если бы анархисты не начали стрелять в министра, у них была бы возможность незаметно уйти под покровом темноты или выстрелами пробить полицейское оцепление, пока на Сидней-стрит не явились шотландские гвардейцы.

Через пять минут прогремел первый залп с нашей стороны. Посылая во врага пулю за пулей, прибывшие солдаты поспешно занимали позицию на противоположной стороне улицы — за перевернутыми диванами в комнатах первых этажей или за трубами на крыше. Окна, из которых стреляли анархисты, уже лишились стекол. Занавески превратились в лохмотья, одна из них горела. На фоне гулкого эха выстрелов прозвучала обращенная к гвардейцам команда о прекращении огня. Но затишье было недолгим: враг принялся за дело с удвоенной энергией. Я увидел, как один из констеблей, стоявших на уязвимом участке, пошатнулся и упал, прокричав своему товарищу: «Мне конец, Джек!» По счастью, его забрали в больницу и успели спасти.

Если при попытке убить министра внутренних дел анархисты пустили в ход винтовки, то заградительный огонь они вели из автоматических пистолетов. Я мог различить длинные стволы маузеров, выпускавших по две пули в секунду — такая скорость была для нас недостижима. И все же в точности стрельбы они значительно уступали винтовкам, однако наши враги вдруг перестали их использовать. Почему? Чего мятежники добились с их помощью, кроме того, что выдали свое присутствие и навлекли на верхние окна своей цитадели мощный огонь? Вероятно, половина из тех, кто скрывался в доме номер 100, были уже убиты. Неужели министр намеренно предложил им себя в качестве приманки?

О последующих событиях вскоре написали газеты всей страны. Каждый школьник узнал об «осаде Сидней-стрит» и о той роли, которую сыграли в этой операции шотландские гвардейцы и Уинстон Черчилль. За полицейскими кордонами с двух концов улицы росли толпы, и сдерживать их становилось все труднее. Каждый наш выстрел люди поддерживали ободряющими криками. Не верилось, что это происходит в сердце Лондона мирным утром, в то время как клерки и торговцы направляются в свои конторы и лавки, а дети спешат в школу. Теперь многие забыли о своих повседневных обязанностях и напряженно следили за разворачивающейся у них на глазах драмой.

Стоя рядом с Холмсом под прикрытием колонны, я поражался тому, как невозмутимо иные жители Сидней-стрит занимаются бытовыми делами, пока две противоборствующие стороны ведут перестрелку. Пожилая женщина в шали перешла дорогу близ дома номер 100, чтобы забрать выстиранное белье. Свистящие пули смутили ее так же мало, как если бы это был падающий снег.

В воротах углеторговца стоял, опираясь на палку, молодой репортер — первый из прибывших газетчиков. Он едва не потерял равновесие, когда его трость надвое разломила шальная пуля. Еще несколько дюймов, и она отняла бы у мира будущего знаменитого журналиста и писателя сэра Филипа Гиббса. Другой выстрел пришелся в стену: от угла отлетело несколько камешков, один из них упал возле меня, а другой ударился о металлическую каску вздрогнувшего от неожиданности полицейского. Вскоре сырой воздух наполнился едким запахом жженого кордита, от которого у всех стало свербеть в горле. На залпы солдатских винтовок осажденные анархисты по-прежнему отвечали пистолетной пальбой. Нам приказали отойти назад.