Дональд Томас - Шерлок Холмс и крест короля

Как только с приветствиями было покончено и гости уселись, Пен Браунинг, если мне позволительно так его называть, заговорил:

— Мистер Холмс, доктор Ватсон! На днях мы обращались за помощью в Скотленд-Ярд к инспектору Лестрейду. Он смог сделать для нас очень немногое и посоветовал обратиться к вам. Дело сложное и деликатное. Оно касается смерти человека по имени Огастес Хауэлл: в последнее время он угрожал репутации моих родителей и моему собственному покою, прибегая к хитростям и искажению истины.

— Сожалею, — почтительно произнес Холмс, по случаю прихода именитых гостей надевший черный сюртук. — Мне известно, каков этот человек, и до меня дошло сообщение о его смерти. Я также знаю о том, что в кармане убитого мистер Лестрейд обнаружил сборник сонетов вашей матушки.

Пен Браунинг кивнул.

— Я ничего не слышал о Хауэлле до тех пор, пока не получил от него записку. Он изъявлял желание продать мне том стихов и ряд других предметов, имеющих отношение к моим родителям, за весьма солидную сумму. Хауэлл представился чьим-то агентом и в этом качестве собирался встретиться со мной на следующий день. В его руках якобы находились некие документы, которые ему надлежало продать с аукциона по поручению их владельца. Тот томик сонетов — редчайшее издание, выпущенное в тысяча восемьсот сорок седьмом году, за три года до широкой публикации сборника. Для того чтобы увидеться с Хауэллом, я и приехал в Лондон в прошлом месяце. Как вы, вероятно, знаете, большую часть года мы с миссис Браунинг проводим в Венеции.

— В палаццо Реццонико, на набережной Большого канала?

— Верно, мистер Холмс. Этот особняк купил для меня отец. Возможно, вам также известно и то, что в Венеции жил покойный Джеффри Асперн?

— Кто же не знает Джеффри Асперна? — проговорил Холмс не без некоторого удивления. — Ведь это предтеча Эдгара Аллана По, покинувший Вирджинию в тысяча восемьсот восемнадцатом году и с тех пор живший по большей части в Европе. Он был другом Байрона и, если не заблуждаюсь, сошелся также и с Шелли в последние годы его жизни в Италии. Насколько я помню, Эдвард Трелони пишет об их встречах в Венеции и Равенне в своих «Воспоминаниях» [22] Книга английского мемуариста «Воспоминания о последних днях Шелли и Байрона» была издана в 1858 году и получила признание в кругах прерафаэлитов. .

— Да, и еще больше в неопубликованных письмах и дневниках.

— Все это в высшей степени интересно! — увлеченно воскликнул Холмс. — Не смею называть себя литературным критиком, и все-таки, по моему мнению, Асперн не оправдал тех надежд, которые возлагали на него в юности. Однако его «Хуанита» не канет в Лету до тех пор, пока люди не утратят всякий интерес к поэзии. Если память меня не обманывает, он родился в тысяча семьсот восемьдесят восьмом и умер в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, пережив и Байрона, и всех его английских друзей. Подобно Уильяму Вордсворту, Асперн успел увидеть закат романтизма и продолжал писать еще долго после того, как миновал его собственный творческий расцвет.

— Вы прекрасно осведомлены в вопросах литературы, сэр, — сказал Пен Браунинг и, посмотрев на Холмса, отвел взгляд в сторону, словно подошел к тому, о чем ему больно было говорить. — Вероятно, вы знаете и о том, что в прошлом году в весьма преклонном возрасте умерла подруга Асперна Хуанита Бордеро? [23] Джулиана и Тина Бордеро, тетка и племянница, — героини повести Генри Джеймса «Письма Асперна» (1888), проживающие в полуразрушенном особняке, с описаниями которого во многом перекликается созданный Дональдом Томасом образ венецианского жилища двух сестер. Прототип Джулианы Бордеро — возлюбленная Байрона Клер Клермонт. Асперн — вымышленный поэт-романтик, сочетающий в себе черты Байрона и Шелли, а также самого Джеймса (американец по рождению, он восхищался культурой Старого Света и большую часть жизни провел в Европе).

— Я видел в газете сообщение о ее смерти. Ей было, если не ошибаюсь, не менее девяноста лет.

— Она познакомилась с Асперном в тысяча восемьсот двадцатом году, и чем хуже он к ней относился, тем крепче к нему привязывалась. После смерти поэта, двадцать семь лет назад, к Хуаните переехала младшая сестра Тина. Две дамы вели стародевическую жизнь в доме, именуемом Каза Асперн, на берегу маленького канала близ тихой заводи.

— Да, да, я слышал об этом, — подтвердил Холмс и выразительно поглядел на Пена Браунинга, будто предлагая смелее перейти к сути дела.