Джон Карр - Огонь, гори!

Девушка явно не ожидала увидеть здесь Флору и остановилась. Флора резко отвернулась.

— Вас не было внизу, — выпалила девушка в синем, — вот я и решила принести вам…

Она посмотрела на блюдо и бокал; руки у нее задрожали, и немного шампанского выплеснулось.

— Папа говорит, я слишком много болтаю, и он прав… но я никому не собиралась навязываться… О господи! — выпалила девушка на одном дыхании. Потом протянула Чевиоту блюдо и бокал, и он вынужден был взять их, хотя и не собирался.

— Вы очень добры, мисс…

Времени на то, чтобы отвечать на ее книксен вежливым поклоном, не оставалось.

— Вы забыли меня… — выпалила девушка. — О боже! Хьюго Хогбен будет в ярости! — С этими словами она круто повернулась на каблуках и побежала вниз по лестнице. Ее каштановые локоны развевались на бегу.

Чевиот крепко держал обеими руками блюдо с холодными закусками и шампанским, одновременно сжимая пистолет. Он задумчиво смотрел на лестницу.

Девушка испугалась, увидев Флору. Вероятно, у мужчин не было в обычае в открытую носить огнестрельное оружие на балах. И все же она вначале посмотрела прямо на пистолет; однако никакого удивления не выказала.

Абсолютно никакого удивления!

Возможно, Чевиот утрировал события в силу профессионального инстинкта. Возможно, он искал скрытый смысл там, где его вовсе не было. Ему хотелось все как следует обдумать в будуаре леди Корк.

Но такой возможности не было, ибо Флора набросилась на него в тот же миг, как девушка в синем скрылась из глаз. В гневе она показалась ему еще красивее.

— Ты что, нарочно? — спросила Флора сдавленным голосом.

— Нарочно что?

— Как будто сам не знаешь!

— Флора, ради бога, о чем ты?

— Ты хочешь, чтобы я ревновала? И жалишь, и ранишь меня снова и снова!

— Я не пони…

— «Не дамский угодник»! — передразнила она его, распаляясь. — Конечно! Возможно, ты не бросаешь томные взгляды, и не вышагиваешь важно, как птица, и не душишь бакенбарды, как некоторые, — допустим. Но как же твоя репутация, скажи на милость? Взять хотя бы покойницу, ужасную Ренфру. А теперь малышка Луиза Тримейн… Подумать только!

— Девушка в синем? Значит, ее зовут Луизой Тримейн? От такого откровенного бесстыдства Флора потеряла дар речи. Она что было силы ударила Чевиота по лицу. Удар был несильный, но звонкий; щеку словно огнем ожгло.

Чевиот не сдвинулся с места. В нем зародилась смутная, но жгучая ревность к ее покойному мужу, совершенно неизвестному лорду Дрейтону; ему вдруг захотелось залепить Флоре ответную пощечину. Если бы у него не были заняты обе руки, возможно, он ее и ударил бы. Флора поняла это по его глазам и испугалась.

— Я уже говорил тебе однажды, — произнес он с напускным спокойствием, — что до сегодняшнего вечера я ни разу не видел мисс Ренфру. С чего ты взяла, что я тебя обманываю?

Флора пропустила его вопрос мимо ушей.

— Будь она проклята! — воскликнула Флора, топнув ногой. — Будь она проклята и пусть горит в аду!

Даже такие, относительно невинные, выражения, произнесенные милым голоском, звучали неуместно, как будто Флора отпустила ужасное ругательство. А она тем временем продолжала:

— Джек, сколько тебе лет? Впрочем, я и сама знаю. Но сколько тебе лет?

— Тридцать девять.

— А мне тридцать один! — объявила Флора так, словно была пожилой женщиной или древней старухой. Постепенно, однако, гнев ее сходил на нет. — Неужели ты не видел, как Луиза на тебя пялилась — там, на лестнице, когда мимо нее пробежали глупые молокососы? Она посмотрела прямо на тебя и сказала…

— Нет, она…

Оба заговорили одновременно. В голове у Чевиота мелькнула мысль, которая могла бы оказаться ему полезной, однако она потонула в буре эмоций.

— Я никогда тебе не изменяла, — продолжала Флора. — В конце концов, мы с тобой… К чему скрывать или притворяться, будто между нами ничего не было! Ни один мужчина никогда… — Она замолчала; просто не могла не поддразнить и не уколоть его насмешливой, вызывающей улыбкой. — Кроме, конечно, моего мужа!

— Тогда будь он проклят и пусть горит в аду!

— Джек! — В голосе Флоры слышались притворное удивление и скрытое удовольствие. — Уж не ревнуешь ли ты к Артуру?

— Если хочешь знать, то да!

— Какая нелепость, милый! Он…

— Спасибо, я ничего не желаю о нем слышать!

Над их головами послышался нечеловеческий хохот.

— Ха-ха-ха! — прохрипел попугай, сидящий на жердочке за спиной у Флоры. Его разноцветный хохолок встал дыбом, как чертик из табакерки; попугай подскакивал на месте и хлопал крыльями, пытаясь взлететь.