Жорж Сименон: В случае беды

– Попозже, когда мы...

Своим ключом мне воспользоваться не пришлось – узнав мои шаги на лестнице, Жанина распахнула дверь, и я понял: что-то стряслось.

– Она заболела?

Следуя за мной через прихожую, Жанина спросила:

– Вы ее не видели?

– Нет. Она ушла в город?

Жанина заколебалась, не зная, как ей держаться.

– Около трех.

– Не сказала, куда идет?

– Ответила только, что хочет пройтись.

Было половина восьмого. С тех пор как Иветта переехала на Орлеанскую набережную, она никогда не возвращалась так поздно.

– Может, пошла за покупками? – продолжала Жанина.

– Она говорила об этом?

– Не то чтобы определенно, но рассказала мне, что видела вчера в витринах. Не сомневаюсь, она вернется с минуты на минуту.

Я понял: Жанина в это не верит. Я тоже не поверил.

– Мысль о прогулке пришла ей внезапно?

– Да.

– Ей никто не звонил?

– Нет. Телефон вообще весь день молчал.

– Как она выглядела?

Этого Жанина не скажет мне из боязни выдать Иветту.

– Дать вам чего-нибудь выпить?

– Нет.

Я рухнул в одно из кресел гостиной, но ненадолго – мне не сиделось на месте.

– Мне остаться или уйти?

– Она не говорила о Мазетти?

– Нет.

– Ни разу?

– Уже давно.

– Вспоминала о нем с сожалением?

Жанина ответила «нет», но я почувствовал, что она не совсем правдива.

– Да не ломайте вы себе голову, мсье. Она скоро вернется.

В восемь Иветта не вернулась, в половине девятого тоже, и когда зазвонил телефон, я ринулся к аппарату. Говорила Вивиана.

– Ты забыл, что у нас обедают четырнадцать человек.

– Меня не будет.

– Что ты сказал?

– Что меня на обеде не будет.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего.

Я просто не в силах идти переодеваться к обеду со старшиной сословия, коллегами и их женами.

– Неприятности?

– Нет.

– Не скажешь, в чем дело?

– Нет. Извинись за меня. Придумай что угодно и передай всем, что я, вероятно, появлюсь, но позже вечером.

Я перебрал в уме множество вариантов-с Иветтой ведь все возможно, вплоть до того, что она находится сейчас в доме свиданий с каким-нибудь мужчиной, которого в полдень еще не знала. Такое случалось с ней в эпоху улицы Понтье. Правда, в последнее время она вела себя по-другому, казалась совсем иной, но такие метаморфозы долго не длятся.

Не того же ли мнения и Жанина? Она пытается меня развлечь, но это ей плохо удается. В конце концов она убеждает меня выпить виски, и правильно делает.

– Не надо на нее сердиться.

– А я и не сержусь.

– Это не ее вина.

Жанина тоже думает о Мазетти. Иветта никогда его не забывала. И даже если на некоторое время он утратил всякий интерес в ее глазах, разве не может быть, что с приближением праздников на нее повеяло воспоминаниями?

Совершенно невероятно, чтобы мы встретили его вчера в воскресной толпе и Иветта мне об этом не сказала. Но мы сталкивались с сотнями других пар, других мужчин, кто-нибудь оказался похож на него, и этого оказалось довольно.

Ничего я не знаю. Только теряюсь в догадках.

Толчком могло послужить что угодно, вплоть до ее беременности. Не об этом ли побежала она сообщать на набережную Жавель?

Мы с Жаниной оба вздрагиваем всякий раз, когда слышим шаги на лестнице. Но к нам на этаж никто не направляется, и никогда еще мы не различали так четко, как сегодня, каждый звук в доме.

– Почему бы вам не пойти на ваш обед?

– Исключено.

– Это бы вас отвлекло. Здесь вы совсем изведетесь.

Около десяти звонит моя жена.

– Все в гостиной. Я на минутку выскочила. Сказал бы ты лучше мне правду.

– Правды-то я и не знаю.

– Она заболела?

– Нет.

– Уличное происшествие?

– Неизвестно.

– Ты хочешь сказать, что она исчезла?

Молчание. Потом Вивиана, еле шевеля губами, роняет:

– Надеюсь, ничего серьезного.

Одиннадцать часов. Жанина безуспешно пыталась покормить меня. Я не смог есть. Выпил немного спиртного, сколько стопок – не считал. Не решаюсь позвонить в полицию – боюсь привести в движение всю машину, тогда как все может разрешиться само по себе.

– Она никогда не называла его адреса?

– Мазетти? Нет. Знаю только, что это в районе набережной Жавель.

– Названия гостиницы тоже не знаете?

– Нет.

У меня появляется желание отправиться на розыски гостиницы, где живет Мазетти, но я сознаю неосуществимость своей затеи. Мне знаком этот квартал, и начни я ходить от меблирашки к меблирашке да задавать вопросы, на них даже не ответят.

В десять минут первого снова звонит Вивиана, и я сержусь на нее за то, что своими звонками она каждый раз вселяет в меня напрасную надежду.