Рекс Стаут - И быть подлецом

Значит, мы сделали шаг вперед. Прекрасно. Когда ты делаешь шаг вперед, следующий пункт программы – еще один шаг в этом направлении. Как раз об этот камешек в лепешке я сломал себе утром зуб. Принимая ванну, одеваясь и завтракая, я снова и снова рассматривал ситуацию с разных углов и точек зрения и должен признать следующее: если бы Вульф позвал бы меня к себе и попросил бы сказать, как я собираюсь провести день, я был бы нем как рыба.

Если вы следите за ходом моей мысли, то поймете: я занимался тем, что анализировал свою предыдущую деятельность. Когда Вульф позвал меня к себе, пожелал мне доброго утра, поинтересовался, как я спал, и попросил меня позвонить инспектору Крамеру и пригласить его к нам к одиннадцати часам, я сказа только:

– Да, сэр.

По собственной инициативе я решил сделать еще один телефонный звонок.

Поскольку это нарушало Закон, я не хотел звонить из кабинета Вульфа.

Поэтому, когда я отправился прогуляться в банк положить на счет деньги по чеку бьвшел в телефонную будку. Я дозвонился Лону Коэну и сказал ему, что хочу поговорить с ним на тему, не имеющую отношения к детективной работе, но тем не менее абсолютно конфиденциальную. Я сказал, что мне предложили работу, за которую платят в десять раз больше, чем получал он, и в два раза больше, чем получаю я, и, хотя у меня нет намерения покидать Вульфа, мне все-таки любопытно. Не слышал ли он когда-нибудь о типе по имени Арнольд Зек, а если слышал, то что?

– Ничего такого, что бы тебя заинтересовало, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу сказать, что тебе нужен не воскресный репортаж, а что-то такое, что не лежит на поверхности, но увы… Зек вопросительный знак. По слухам, он владеет двадцатью членами местных законодательных органов и шестью идеруми районного масштаба. Еще я слышал, что к нему не подступиться. Ходят слухи, что, если ты напечатаешь про него что-нибудь такое, что ему не понравится, твое обглогут быть просто разговоры. Одна маленькая деталь – надеюсь, между нами

– Конечно.

– В моем досье про него нет ни слова. У меня была однажды возможность заглянуть туда, несколько лет тому назад, когда он передал свою яхту военно-морскому флоту. Ни словца, что странно, когда речь идет о типе, который раздает яхты и владеет самой высокой горой в Вестчестере. А что за работа

– Забудь об этом. Я даже и не собирался ее принять. Я думал, что яхта у него.

Я решил не продолжать этого разговора. Если когда-нибудь Вульфу придется бежать из дома и искать себе убежище, я не хотел, чтобы это произошло по моей вине.

Крамер приехал вскоре после одиннадцати. Вид у него был отнюдь не жизнерадостный. Когда он обычно появляется у нас, он намеревается разорвать Вульфа на куски или по крайней мере припугнуть тем, что отвезет его в полицейский участок или пошлет за ним наряд, у которого будет бумага, подписанная судьей. В такие моменты глаза у него горят, а ноги трясутся. На сей раз он был настолько несчастен, что даже позволил мне взять у себя пальто и шляпу и повесить их на вешалку. Но когда он вошел в кабинет, плечи его распрямились. Он настолько привык выглядеть воинственным, входя в эту комнату, что это происходит уже автоматически.

Он пробурчал приветствие, сел и спросил:

– Что у вас на этот раз?

Вульф, сидевший со сжатыми губами, посмотрел на него и затем ткнул в его сторону пальцам.

– Знаете, мистер Крамер, мне начинает казаться, что я осел. Вчера исполнилось три недели с тех пор, как я прочитал в газете об убийстве мистера Орчарда. В тот самый момент мне следовало немедленно догадаться, почему люди платили ему десять долларов в неделю. Я говорю не просто об идее шантажа вообще, такое предположение напрашивалось, я имею в виду всю операцию. То, как это проделывалось.

– Это вы сейчас догадались?

– Нет, мне все описали.

– Кто?

– Не имеет значения. Невинная жертва. Хотите, чтобы я вам все разъяснил?

– Конечно. Но можно наоборот.

Вульф нахмурился.

– Что? Вы тоже знаете об этом?

– Да, знаю. Теперь знаю. – Крамер не хвастался, он оставался все таким же угрюмым. – Я ничего не хочу сказать против управления полиции Нью-Йорка. Оно работает лучше всех в мире, но это большая организация, и нельзя ожидать, что кто-нибудь знает все о том, что делают остальные. Я занимаюсь убийствами. Отлично. В сентябре 1946 года, девятнадцать месяцев тому назад, житель города обратился с жалобой к сержанту в полицейский участок. Люди получали анонимные письма, в которых речь шла о нем. Ему позвонил какой-то мужчина и сказал, что, если он подпишется на «Ипподром»