Рекс Стаут: В лучших семействах

– Твой вопрос был не риторический, – грубо оборвал меня Вульф. – Слово «риторический» имеет другой смысл.

– Вот как? Но вопрос-то задал я. И я хотел, чтобы он звучал риторически. Кстати, как вы докажете, что я не знаю значения слова «риторический»? Всякий раз, когда вы задаете мне вопрос, а Бог тому свидетель – это случается сплошь и рядом, должен ли я предполагать, что...

Зазвонил телефон. В миллион моих обязанностей, за которые мне платят жалованье, входят и секретарские функции, так что я снял трубку. И тут случилось нечто из ряда вон выходящее. Нечего и говорить о том, что этот голос потряс меня, так как я вдруг ощутил, что под ложечкой у меня предательски засосало. Сила шока во многом определяется его внезапностью, но я никак не могу сказать, что голос, прозвучавший в телефонной трубке, оказался для меня сюрпризом. Напротив, я думаю, что мы оба, Вульф и я, сидели и переливали из пустого в порожнее в ожидании, пока раздастся именно этот голос.

Все, что он произнес, было:

– Могу я переговорить с мистером Вульфом?

В желудке у меня что-то оборвалось, но я охотнее сгорел бы в геенне огненной, чем проявил свою слабость. Я ответил, не слишком, впрочем, учтиво:

– А, приветик. Если это вы, конечно. Кажется, вас когда-то звали Дункан?

– Да. Мне мистера Вульфа, пожалуйста.

– Минутку. – Я прикрыл трубку рукой и сказал Вульфу:

– Это он.

– Кто? – рявкнул Вульф.

– Вы уже догадались по выражению моего лица. Мистер Икс. Мистер Зек. Он.

Стиснув зубы, Вульф потянулся к телефону.

– Ниро Вульф слушает.

– Здравствуйте, мистер Вульф. – Я продолжал держать у уха параллельную трубку, и резкий, холодный, педантичный голос звучал точно так же, как и четыре предыдущих раза за последние три года, когда мне доводилось его слышать. Он отчетливо произнес, чеканя каждое слово:

– Вы узнали меня?

– Да, – отрывисто сказал Вульф. – Что вам угодно?

– Хотел напомнить вам, что я умею быть великодушным. Сами понимаете, что в картоночке могло оказаться нечто большее, чем безобидный газ, но я решил ограничиться предупреждением. К тому же, год назад я говорил вам, что без вас наш мир во многом утратит свою привлекательность.

– Согласен, – сухо бросил Вульф.

– Несомненно. Кстати, я не забыл, как вы блестяще изобличили убийцу Луиса Роуни. Впрочем, тогда ваши интересы совпали с моими. Теперь же, когда вы занялись делом миссис Барри Рэкхем, они не совпадают, так что я не могу с этим примириться. Из уважения к вам я не хочу, чтобы вы лишились гонорара. Возвратите задаток, откажитесь от дела, и через два месяца, начиная с сегодняшнего дня, я вручу вам десять тысяч наличными. В прошлом вы дважды пренебрегли аналогичным предложением с моей стороны, но обстоятельства спасали вас. Больше не советую вам рисковать. Придется вам понять, что...

Вульф отнял трубку от уха и аккуратно поместил ее на рычажки. Буквально тут же я последовал его примеру, чтобы наш собеседник не заблуждался насчет того, что произошло.

– Дьявольщина, опять началось, – простонал я. – Что за невезение...

– Замолчи, – прорычал Вульф.

Я повиновался. Вульф оперся локтями о подлокотники кресла, сплел пальцы над самым выпуклым местом необъятного живота и уставился в уголок бювара. Собственно, сказать-то мне было нечего, кроме того, что наше дело – дрянь, а это было и так ясно. Однажды Вульф приказал мне навсегда выбросить из головы имя Арнольда Зека, но называй я его даже Зек, или Он, или хотя бы Икс, все равно он оставался той личностью, которая месяцев десять тому назад наслала на нас пару головорезов, вооруженных автоматом и пулеметом Томпсона. Эти субъекты, расположившись на крыше дома на противоположной стороне улицы, открыли огонь по нашей оранжерее, перебили стекла и оборудования на добрых десять тысяч долларов и превратили восемь тысяч драгоценных орхидей в сырье для компоста. Это тоже задумывалось как предупреждение.

И вот теперь он хотел, чтобы мы расторгли контракт и не связывались с Барри Рэкхемом. Вероятно, это означало одно: не шевельнув и пальцем, мы нашли ответ на вопрос миссис Рэкхем – откуда у ее мужа карманные деньги? Очевидно, он принимал участие в операциях Арнольда Зека, которые Вульф как-то назвал незаконными, а некоторые – отвратительными. Ничего удивительного, что Зек не хотел, чтобы мы занялись одним из его людей. Все это было ясно как божий день, но вот беда – мы опять нарвались на Зека, что, по большому счету, было не лучше, чем заполучить цилиндр со слезоточивым газом вместо изрядной порции дарстовской колбасы.