Чарльз Сноу - Смерть под парусом

Уильям повел нас к кормовому люку и показал глубокую полку рядом с верхней ступенькой трапа.

— Здесь всегда хранился судовой журнал, а также шелковый вымпел, который доктор Миллз использовал в особых случаях, — сказал он. — Подходящее место для пистолета.

Биррел тщательно проверил полку и раздраженно бросил:

— Тут вообще ничего нет! Даже журнала.

— Странно. — Уильям был явно удивлен.

— Не положить судовой журнал на полку — довольно-таки серьезный проступок, — согласился Кристофер. — Роджер приходил в ярость, если журнала не оказывалось на месте.

— Возможно, Роджер оставил его в каюте — вчера вечером, когда мы отправились спать, он делал записи, — предположил Уильям.

Я мог опровергнуть это предположение.

— Нет. Он вышел, чтобы положить журнал на место.

— Сдаюсь, — сказал Уильям.

— Это может быть важно. — В голосе Биррела сквозило нетерпение. — Но в первую очередь мне нужен пистолет. Либо его бросили за борт, либо он на яхте. Я намерен произвести тщательный обыск.

— Все равно странно, — заметил Кристофер. — Но вы ведь будете искать и судовой журнал, сержант?

— Да, — согласился Биррел. — Он может содержать ключ к разгадке.

— Тут есть еще одна странность, — сказал Уильям, когда мы спускались в люк — Куда пропал вымпел?

— Вымпел? — повторил Биррел.

— Такая штука, которая развевается на верхушке мачты, — насмешливо пояснил Уильям.

— А, вы имеете в виду треугольный флажок.

Уильям удержался от язвительного замечания и продолжил свою мысль:

— Как его ни называй, этим шелковым флагом доктор Миллз пользовался редко. Обычно он поднимал простой хлопковый вымпел. Шелковый всегда лежал на той полке. А теперь его нет. Исчез.

— Возможно, судовой журнал и флажок являются важными уликами, — заметил Биррел, — но сначала нужно найти пистолет.

Он с подозрением посмотрел на Уильяма. Лично я не видел никакой связи между отсутствием судового журнала и вымпела и смертью Роджера.

Возможно, в журнале содержалось нечто такое, что хотел уничтожить убийца, мелькнуло у меня в голове, но кому помешал вымпел? Какая польза от шелкового полотнища и нескольких дюймов шнура? Решив, что пропажа этих предметов — простое совпадение, я поспешил присоединиться к остальным.

У койки Филиппа нас ждала находка. Я увидел бювар, из-под которого выглядывала коричневая картонная обложка, похожая на обложку судового журнала, в котором вел записи Роджер.

— Может, это журнал, — предположил я.

— Слишком мал, — возразил Уильям, но Биррел уже вытащил книгу. Это оказался вполне невинный экземпляр «Клодин в Париже», которую Филипп, по всей видимости, захватил с собой, чтобы читать перед сном. Увидев название, Кристофер презрительно усмехнулся. Алоиз Биррел, к моему удивлению, покраснел и поспешно вернул книгу на место.

Я терялся в догадках. Сержант уголовной полиции, страстно увлекающийся расследованием преступлений, уже выглядит достаточно странно, но сержант уголовной полиции, питающий слабость к героине Викторианской эпохи, — это просто немыслимо. Я вспомнил, с каким чувством несколько минут назад он произносил слово «похоть». И вдруг мне все стало ясно. Биррел — ирландец, и это все объясняет. Я уже сталкивался с необыкновенным ханжеством ирландских католиков — ханжеством, которое в равной степени объясняет цензуру в Бостоне, штат Массачусетс, войну банд в Америке, мистера Джеймса Джойса, а также странное замешательство сержанта уголовной полиции Алоиза Биррела.

Не успела краска смущения сойти с его щек, как сержант получил новый удар. Мы повели его в каюту, которую занимали Эвис и Тоня, — наименее вероятное место, где мог быть спрятан пистолет. Сержант постучал и открыл дверь. Я успел заметить Тоню, сидевшую на коленях у Филиппа и обнимавшую его за шею. Затем дверь очень быстро захлопнулась, а лицо Алоиза Биррела побагровело.

— Отвратительно, — сказал Биррел, указывая на закрытую дверь. — Молодые мужчины и женщины отправляются на подобные прогулки и обнимаются. — Он умолк на секунду и прибавил: — Особенно когда тут недавно убили человека.

Сзади послышался приятный голос.

— Как ни странно, люди гораздо чаще проявляют желание ласкать друг друга — по меткому выражению этого джентльмена — после убийства, чем в любое другое время. Дело в том, что в качестве возбуждающего средства горе значительно эффективнее джазового оркестра.

Я повернулся и увидел улыбку в глазах Финбоу.