Питер Свонсон - Убить лучше по-доброму

Я в последний раз огляделся, прежде чем покинуть дом. Брэд не шелохнулся. Я вышел в холодную темную ночь и бесшумно проверил, подходит ли ключ к замочной скважине. Ключ легко входил и выходил. Я не стал запирать дверь, а ключ положил в карман. Достав мобильный, я собирался позвонить Миранде и попросить приехать за мной, но решил, что лучше прогуляться. Прохлада приятно щекотала кожу. Я глубоко вдохнул соленый воздух, впервые за много лет ощутив себя живым, и зашагал по дороге. До гостиницы было всего несколько миль, и я чувствовал себя властелином мира.

Весь свой второй курс и последний год обучения Эрика каждый четверг, пятницу и субботу я ночевала в Сен-Дане, в его спальне на втором этаже. В то время я считала эти месяцы лучшими в своей жизни. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было время сомнений и тревоги, и не только из-за того, что случилось после. Я была влюблена в Эрика Вошберна, а он говорил, что влюблен в меня. Я верила ему, но при этом знала, что мы молоды, что Эрик скоро окончит колледж и переедет в Нью-Йорк, чтобы найти работу в финансовом секторе. А я собиралась провести следующий учебный год в Лондоне, в Институте искусств. Хотя мы с Эриком говорили о будущем, я убеждала себя, что после выпускных экзаменов все изменится.

В тот год я жила двумя совершенно разными, но вполне совместимыми жизнями. С воскресенья по четверг я занималась чтением и домашними заданиями. Мои соседки по комнате, три Вайноны, включали громкую музыку и без конца дымили сигаретами, но оказались на удивление дружелюбными. Я обнаружила, что у меня много общего с Вайноной-Русалкой – книжным червем, которая, как и я, обожала Нэнси Дрю. В четверг вечером я отправлялась в Сен-Дан на еженедельную вечеринку, прихватывая с собой самую большую сумку с одеждой и туалетными принадлежностями, так как всегда ночевала в особняке, а иногда оставалась на все выходные. С утра пятницы до вечера воскресенья мы с Эриком почти не разлучались, за исключением занятий и соревнований Эрика по теннису или фрисби, или других многочисленных игр, в которых он обязательно должен был выиграть. Мы смотрели фильмы в кинотеатре кампуса, а иногда выбирались в итальянские рестораны Нью-Честера или ходили на вечеринки, которые проходили не в Сен-Дане или у членов общества, но это случалось редко. Нам было хорошо вместе, предсказуемо и стабильно – шутки, понятные только нам, и вполне удовлетворительный секс. Мы называли друг друга Вошберн и Кинтнер. Мы не страдали от мук разочарования и неверности. Я наслаждалась нашей близостью, но никому, кроме Эрика, не рассказывала о том, как сильно привязана к нему. Он отвечал взаимностью и иногда говорил о нашем совместном будущем после колледжа.

Бывшая подружка Эрика, Фейт, тоже оканчивала последний курс и каждый четверг появлялась на вечеринках. Теперь она встречалась с Мэтью Фордом, а так как мы с Фейт были девушками двух самых видных членов Сен-Дана, она не отходила от меня весь год, даже иногда спрашивала о моих отношениях с Эриком, хотя я никогда не попадалась на удочку. Она мне не нравилась – шумная, болтливая, хитрая, она любила быть в центре внимания, но я не возражала против ее общества. Если бы Фейт исчезла из поля зрения, интерес к девушке, которая два года была с Эриком, мог перерасти в одержимость. Но она всегда была рядом, и я успела хорошо изучить ее, именно поэтому она не занимала никакого места в моих мыслях.

Я понимала, чем она привлекла Эрика. Круглолицая и сексуальная, с короткими темными волосами. Одевалась элегантно и консервативно, как и подобало выпускнице частного колледжа, но ее свитера были всегда слишком обтягивающими, а юбки – слишком короткими. Разговаривая, она подходила близко и смотрела прямо в глаза, обезоруживая собеседника, но она много смеялась и шутила. Когда мы ходили куда-нибудь вместе, Фейт брала меня под руку, а если она стояла за мной, то проводила рукой по моим волосам. Мои родители никогда не баловали меня физическими проявлениями нежности, так что эмоциональность Фейт иногда смущала меня, а иногда и утешала. Однажды, когда Фейт выпила лишнего, она сказала, что хочет рассмотреть цвет моих глаз. Она подошла так близко, что ее карие глаза показались мне гигантскими.

– Да тут настоящий персидский ковер, – произнесла она, обдавая мою щеку теплым дыханием. – Оттенки серого, желтого, голубого, карего и даже розового.

Эрик редко заводил разговор о Фейт, но однажды ночью, когда мы лежали в его кровати, он спросил, не раздражает ли меня то, что мы так часто видимся с Фейт.