Агата Кристи - Свидание со смертью

Резкий ответ уже был готов слететь с ее губ, но затем она вдруг передумала.

Во всем этом чувствовалось что-то необычное. Кэрол говорила серьезно. Та самая интуиция, которая заставила Сару выбрать профессию врача, отреагировала на невысказанную мольбу девушки. Инстинкт подсказывал, что здесь что-то не так.

– Расскажите мне, что случилось, – доброжелательно отозвалась Сара.

– Он говорил с вами в поезде, да? – спросила Кэрол.

Сара кивнула.

– Да. Скорее, это я с ним говорила.

– О, конечно. Именно так все и было. Но понимаете, вчера вечером Рей боялся… – Она умолкла.

– Боялся?..

Бледное лицо Кэрол стало пунцовым.

– Да, я знаю, что это звучит нелепо… даже безумно. Понимаете, моя мать… она… она нездорова… и она не любит, когда мы заводим друзей на стороне. Но… но я знаю, что Рей хотел… хотел бы дружить с вами.

Саре стало любопытно. Но прежде чем она успела что-то сказать, Кэрол продолжила:

– Я… я знаю, что выгляжу глупо, но мы… довольно странная семья. – Девушка быстро оглянулась – явно со страхом. – Мне… мне нужно идти, – пробормотала она. – Меня могут хватиться.

Сара приняла решение:

– Почему бы вам не остаться, если хочется? Мы можем вернуться вместе.

– О, нет. – Кэрол отпрянула. – Я… я не могу этого сделать.

– Почему? – удивилась Сара.

– Правда, не могу. Моя мать будет… будет…

– Я знаю, родителям иногда очень трудно осознать, что их дети выросли. – Голос Сары звучал твердо и спокойно. – И они по-прежнему пытаются управлять жизнью детей. Но, знаете, им нельзя уступать. Нужно бороться за свои права.

– Вы не понимаете… – пробормотала Кэрол. – Вы совсем не понимаете…

Она нервно заламывала руки.

– Иногда люди уступают, боясь скандала, – продолжала Сара. – Скандалы очень неприятны, но я полагаю, что за свободу всегда стоит сражаться.

– Свободу? – Кэрол смотрела на нее во все глаза. – Никто из нас никогда не был свободным. И не будет.

– Глупости! – решительно возразила Сара.

Кэрол наклонилась вперед и тронула ее за руку:

– Послушайте. Я должна попытаться вам объяснить! До замужества моя мать – на самом деле она мне мачеха, а не мать, – была надзирательницей в тюрьме. Когда они с отцом поженились, он был начальником той тюрьмы. Тогда все и началось . Она осталась надзирательницей – над нами . Вот почему наша жизнь – тюрьма.

Кэрол снова оглянулась:

– Они, наверное, меня хватились. Я… я должна идти.

Сара остановила ее, схватив за руку:

– Минутку. Мы должны снова встретиться и поговорить.

– Я не смогу. Правда, не смогу.

– Сможете, – слова Сары звучали как приказ. – Приходите ко мне в номер, когда все лягут спать. Триста девятнадцатый. Запомните, триста девятнадцатый.

Она отпустила руку девушки, и Кэрол бросилась догонять семью.

Сара пристально смотрела ей вслед. Ее мысли прервал голос доктора Жерара, который стоял рядом с ней.

– Доброе утро, мисс Кинг. Беседовали с мисс Кэрол Бойнтон?

– Да, у нас был в высшей степени необычный разговор. Вам будет интересно.

Она передала суть сказанного девушкой. Жерар ухватился за одну подробность:

– Эта старая бегемотиха была надзирательницей в тюрьме? Возможно, в этом все дело.

– Хотите сказать, это причина ее склонности к тирании? Сохранившаяся профессиональная привычка?

Жерар покачал головой.

– Нет, такой подход ошибочен. Тут более глубокая причина. Она тиранит людей не потому, что была надзирателем . Правильнее сказать, что она стала надзирателем, потому что любит тиранить людей . Согласно моей теории именно тайное желание власти над людьми заставило ее выбрать эту профессию.

Лицо доктора было чрезвычайно серьезным.

– В подсознании прячется много таких странных вещей. Жажда власти, жестокость, неудержимая страсть к уничтожению – все это наследие нашего прошлого опыта. Все это никуда не делось, мисс Кинг, – жестокость, дикость, похоть… Мы заперли перед ними дверь и не пускаем в сознание, но иногда они слишком сильны.

– Знаю, – поежилась Сара.

– Все это мы видим вокруг нас, – продолжал Жерар. – В политике, в поведении людей. Забыты такие понятия, как гуманность, сострадание, добрая воля. Некоторые идеи кажутся разумными – мудрая власть, радеющее о народе правительство, – но внедряются они с помощью силы, и в их основе лежит жестокость и страх. Они открывают дверь, эти апостолы насилия, они освобождают древнюю дикость, древнее упоение насилием ради насилия ! Это совсем не просто; животное по имени человек пребывает в состоянии хрупкого равновесия. У него одна главная потребность – выжить. Поспешность так же смертельно опасна, как и промедление. Он обязан выжить! И возможно, для этого человеку необходимо сохранить часть древней жестокости, однако он не должен – ни в коем случае – обожествлять ее!