Рекс Стаут - Рассказы

В конце концов, полностью отчаявшись, я все же вынужден был нанести давно откладывавшийся визит президенту банка Монтегю.

— Я ждал вас, — банкир сам обратился ко мне, как только я вошел в его кабинет, — с тех пор, как вы оставили во вторник свою карточку. Садитесь, пожалуйста!

Я перешел к делу без лишних реверансов.

— Я пришел сюда, — произнес я, — как представитель мисс Лилиан Марктон. Последнюю неделю каждый ее шаг был под присмотром — куда бы она ни направлялась, ее преследовали детективы, нанятые, вероятно, вами. Кроме того, у нее есть все причины бояться публичной огласки обвинения в пособничестве краже, в которой сознался ее дядя. В результате она находится на грани нервного срыва. Все это не так просто, сэр, и вы знаете это.

Пока я говорил, президент безостановочно ходил по комнате. Затем он обернулся и недоверчиво посмотрел на меня.

— Мистер Морфилд, — сказал он, — я полностью понимаю ваши чувства, равно как и чувства вашего клиента. Но что же нам делать? Мы должны как для самих себя, так и для других приложить все усилия, чтобы вернуть исчезнувшие деньги; объективные факты прямо указывают на вероятность причастности к этому вашего клиента.

Что касается мисс Марктон лично, то я высоко ценю ее качества; она была подругой моей дочери; и, по правде говоря, ее избавили бы от всех неудобств, если бы не мои компаньоны. Но пока не будут найдены деньги…

— Которые, возможно, не будут найдены никогда, — перебил я. — Или, по крайней мере, не раньше, чем Уильям Марктон призовет на помощь следствию свой здравый смысл. Я абсолютно уверен, что он и только он знает, где находятся деньги.

— Может, и так. Но разве вы станете винить нас в том, что мы принимаем все возможные меры для их возвращения?

— Нет, — ответил я, — в этом вы правы. Но вы, конечно, не испытываете желания, — я возвысил голос почти до мольбы,. — преследовать невиновную? И вы должны знать — тем более что вы знакомы с ней, — вы должны чувствовать, что мисс Марктон невиновна.

Тишина висела в кабинете около минуты, в течение которой президент стоял перед окном, полностью погруженный в свои мысли. Затем, приняв решение, он повернулся ко мне.

— Мистер Морфилд, — произнес он, — я скажу вам, что я собираюсь делать. Это немного выходит за рамки, но это наше личное дело. Я знаю вас — да кто же не знает — как одного из наиболее добросовестных людей в Нью-Йорке. Я знаю, чего стоит ваше слово.

Я также знаю, что вы никогда не взялись бы отстаивать интересы мисс Марктон, если бы не были абсолютно уверены в ее невиновности. Вы, конечно, знаете ее историю.

— Конечно, — согласился я.

— Так вот, — он заговорил тише и отчетливей, — если вы готовы поставить свою репутацию на то, что она невиновна; если вы дадите мне слово, что обладаете свидетельствами, неопровержимо убедившими вас в этом, она будет абсолютно свободна от каких-либо дальнейших посягательств на ее личную жизнь и от всех подозрений.

— Но… — начал я.

— Я знаю, — перебил он, — что вы таким образом принимаете на себя некоторую ответственность. Но все будет именно так. Дело в том, что мы оба хотим, чтобы эта девушка была избавлена от лишних беспокойств и неприятностей. Я просто предлагаю вам принять в этом и свое участие.

Я заколебался, но только на мгновение.

Перед моим мысленным взором снова предстало видение Лилиан Марктон, такой, какой я оставил ее прошлым вечером, счастливой и благодарной за мою уверенность и гарантии успеха, — ее взгляд, нежный, молящий и доверчивый, снова встретился с моим — по мне, это был совершенный образ невинности и чистоты. Что плохого, если я поставлю свою репутацию, даже честь, на то, о чем каждый удар моего сердца, каждая мысль в моей голове твердит как о непреложном факте?

Тем не менее, когда я, выйдя из банка, шел по улице и слова моих заверений еще звенели у меня в ушах, я испытывал неопределенное беспокойство, от которого никак не мог избавиться. Я поставил себя в самое неудобное положение — мне оставалось только надеяться, что со временем оно станет более устойчивым.

Что касается мотивов, заставивших меня поступить так, они были необъяснимы. Словно некая непреодолимая сила толкнула меня на это, и мне нечего было противопоставить ей; на меня непрестанно давило предчувствие надвигающейся неотвратимой катастрофы.

В этот же вечер, когда Лилиан Марктон с нежной благодарностью пожимала мне руку, я ощутил, как мои страхи исчезают, будто по волшебству. Рядом с ней, приободренной и повеселевшей благодаря хорошим новостям, мои утренние сомнения и опасения казались просто абсурдом.