Кэрол Дуглас - Железная леди

– Возможно, он заразился какой-то смертельной восточной болезнью, – пробормотала я.

– Не исключено, – согласился Годфри. – Но мы вынуждены ему доверять из-за его знакомства с тобой.

– Вовсе не должны! Я же говорила Ирен, что не знаю…

На лестнице раздались шаги. Я замерла, готовая к очередному напоминанию Ирен, что несчастный мужчина меня знает, хоть я его и не помню. Однако в коридоре появилась наша упитанная служанка.

– Тебе нужна помощь? – спросил ее Годфри на беглом французском, который я только недавно стала хорошо понимать. – Андре поехал в деревню за доктором Мерсенне.

– Non, Monsieur [13], – ответила Софи, добавив – если я правильно ее поняла, – что мадам Нортон сама справится и разденет мужчину.

Я повернулась к Годфри, как разгневанная гусыня: меня настолько переполняло возмущение, что я могла только шипеть, не веря своим ушам.

– Нет-нет, Нелл, – успокоил меня Нортон. – Мы с Андре сами раздели его, чтобы уложить в постель. Ирен лишь пытается найти в его вещах какую-нибудь подсказку.

– Еще хуже! Одежда может быть заражена, инфицирована…

– Достаточно чистая, хотя немного поношенная, – раздался жизнерадостный, перекрывающий все голос Ирен у подножия лестницы. Она влетела в гостиную; глаза сияли, как от настойки белладонны, хотя дело было исключительно в ее любопытстве, а не в препаратах. – Вот это головоломка, – добавила она со счастливым видом, опускаясь на подлокотник обитого ситцем кресла Годфри. – Его восточная верхняя одежда скрывает европейское нижнее белье, а тело загорело до пояса, хотя ноги бледнее рыбьего брюшка.

– Ирен! – слабо запротестовала я.

– Прости, Нелл. – В голосе подруги звучало искреннее раскаяние. – Я не должна была произносить столь смелое выражение, как «рыбье брюшко».

– Вот ты надо мной насмехаешься, а между прочим, твой интерес к состоянию тел странных джентльменов до сегодняшнего дня в основном касался трупов.

– И очередной труп все еще может остаться у нас на руках, – заметил Годфри несколько мрачно.

– Этот человек может… умереть?

– Не нужно расстраиваться, Нелл, – поддела Ирен, – ведь ты его не знаешь.

– Это не означает, что я желаю ему смерти, кем бы он ни являлся. Возможно, у него трагическая судьба… возможно, его изгнали с родины, когда он был ребенком. Он мог заразиться страшной болезнью, проповедуя слово Божье в дальних уголках Китая.

– Нелл права в одном, – обратился Годфри к Ирен, – это выглядит как заморская лихорадка. Надеюсь, доктор Мерсенне знаком с подобными заболеваниями.

Ирен кивнула с таким же мрачным видом:

– Я тоже надеюсь, что доктор Мерсенне сумеет диагностировать заметный след от укола на его правом плече.

– Укус какого-то огромного экзотического паука? – предположила я.

– Больше похоже на укол огромной экзотической иглы, – возразила подруга.

– Иглы? Ты про шприц? Значит, его уже лечил доктор.

Ирен наклонилась и подняла мой почти нетронутый стакан с шерри с инкрустированного столика, где он стоял.

– Я так не думаю. – Она сделала глоток, размышляя вслух: – Я считаю, у нас на руках может оказаться смертельно больной человек, который заболел совсем недавно, поэтому даже сам об этом не знал.

– Насколько недавно? – спросила я, недоумевая.

– Когда он остановился на улице у кафе, чтобы посмотреть на нас. На самом деле я считаю, что он «заболел», потому что узнал кое-кого.

– Кого… кое-кого?

Ирен подняла мой стакан за мое же здоровье:

– Тебя, моя дорогая Нелл. Я должна тебя поздравить: ты привела самую аппетитную и, вероятно, опасную тайну прямо к моему порогу. – Она бросила на Годфри беззастенчиво-торжествующий взгляд: – К нашему общему порогу, мой дорогой. Теперь нужно постараться, чтобы наш гость остался жив, и узнать, кто пытается его убить и почему. И еще мы должны разобраться, почему наша великолепная Нелл с ее документальной памятью не узнаёт мужчину, который помнит ее так живо, что минувшие годы и, очевидно, дальние переезды не позволили ему обмануться даже на грани потери сознания.

– Он выглядит не совсем прилично, – запротестовала я, пытаясь объяснить, почему не следует ожидать, что мне запомнится такой человек.

– Это, – сурово заявила Ирен, – тебя не извиняет.

Коттедж в Нёйи постепенно вновь превращался во временное пристанище для нуждающихся незнакомцев. Днем я наблюдала из холла гостиной, как прибыл неизменно торопливый доктор Мерсенне и его быстро провели наверх. Мне это живо напомнило приезд в наши владения прошлой осенью Луизы Монпансье – взъерошенной, мокрой, на грани истерики и со свежей татуировкой.