Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата

— Это был Парцифаль, — сказала она тихо, но уверенно. — Парцифаль указал нам вначале путь к этому копью, и теперь он же забрал его.

Матис схватился за балюстраду и перегнулся, чтобы разглядеть все как следует. Но птица уже скрылась за башнями.

— Глупости, — возразил он. — Такое… просто невозможно. Он был крупнее твоего сокола, скорее канюк или орел. Наверное, пустит его на строительство гнезда или просто решил, будто это что-то съедобное… А то, что ты утверждаешь, — так бывает только в легендах.

Матис посмотрел на крыши домов, за которыми простирались болота, луга и леса.

— Интересно, где оно теперь окажется? — пробормотал он. — Наверное, в гнезде в какой-нибудь разрушенной крепости…

Агнес улыбнулась.

— Надеюсь, не в Трифельсе. С меня приключений довольно. А до тех пор, пока в Нюрнберге хранится поддельное копье, этого вряд ли кто-нибудь хватится.

Она оглянулась на Мельхиора. Тот сидел на полу, привалившись к стене, устремив пустой, остекленевший взгляд вдаль, туда, где скрылась птица. На лице его застыло выражение полного умиротворения.

— Он мертв, — сообщил Матис, на всякий случай приложив руку к груди фон Таннингена. — Удивительно, что он вообще с такими ранами добрался сюда… — Юноша покачал головой и осторожно закрыл Мельхиору глаза. — Кем же он все-таки был? Другом? Или предателем? Я так и не распознал его.

— По крайней мере, он был хорошим рассказчиком, — ответила Агнес печально. — Надеюсь, он успел увидеть сокола и узнал, чем закончилась его история… — Она вздохнула. — Все истории рано или поздно заканчиваются.

— А наша? — спросил Матис нерешительно.

— Наша? Наша только начинается… — Агнес чуть помедлила. — Но эта история о будущем, а не о прошлом.

Она решительно развернула пергамент, разорвала на мелкие кусочки и бросила по ветру. Обрывки разлетелись, как снежные хлопья, и скрылись за куполом.

Потом женщина взяла Матиса за руку, и они вместе двинулись вдоль галереи к восточному крылу. Солнце огненным шаром поднималось над Рейном и возвещало начало нового дня.

Агнес улыбнулась. Ее ждал первый погожий день за долгое время.

Пограничная река Бидасоа,

17 марта 1526 года от Рождества Христова

Густой туман клубился над рекой и стирал грань между небом и водной гладью. Брезжил рассвет; от одного из многочисленных монастырей, расположенных поблизости, доносился тихий колокольный звон и сливался с разговорами императорских гвардейцев. Вода плескалась о песчаный берег с испанской стороны.

Кайзер сидел на принесенной специально для него скамейке с бархатной обивкой и наблюдал за небольшой лодкой, которая плыла по мутной воде с французской стороны к дощатому понтону посередине реки. Карл зябко ежился, лил мелкий дождь, капли стекали по украшенному золотым шитьем берету, — и все-таки император счел своим долгом лично проследить за обменом. Три десятка верных солдат дожидались в подлеске его приказов. Поблизости беспокойно расхаживал король Франциск I. Плащ его вымок и стал грязным от мокрого песка. Французский монарх то и дело поглядывал на лодку, как она, рассекая воду, приближается к искусственному острову.

— Неужели Испания так вам опротивела, что вы уже рветесь в Париж? — спросил Карл с нарочитым простодушием. — Я все же надеюсь, что наше гостеприимство пришлось вам хоть немного по душе.

Франциск фыркнул и поддел сапогом горсть песка, разметав комья в стороны.

— Клетка, хоть и золотая, все равно останется клеткой, — ответил он резко. — Вы вынудили меня сговориться с вами, ваше величество. Не ждите, что я в эти последние мгновения стану церемониться и рассыпать любезности.

Кайзер улыбнулся. Ему нравилась эта грубоватая порой манера французского короля. Карл искренне сожалел о разлуке. Ведь, можно сказать, они приходились друг другу братьями.

«Братья во власти, — подумал он. — А потому непримиримые враги».

С тех пор как французского монарха пленили в битве при Павии, прошло больше года. После нескольких месяцев, проведенных в крепости Пиццигеттоне, Франциска по его собственной просьбе перевезли сначала в Барселону, потом в Валенсию и, наконец, в мадридский алькасар. Два месяца назад он все же подписал договор, по которому к Священной Римской империи отходили Милан, Фландрия, Артуа и Бургундия. Кроме того, король обязался жениться на старшей сестре Карла Элеоноре, чтобы укрепить союз между Францией и Габсбургами. Лишь после этого стал возможен обмен пленными. Франциску позволили вернуться во Францию, а двое его сыновей должны были остаться в Испании в качестве заложников.