Валерия Вербинина - Убежище чужих тайн

– Убирайтесь вон, – сказала Амалия, поднимаясь с места. – Вон отсюда, пока я не велела вышвырнуть вас за дверь.

Сергей Петрович увидел, как засверкали глаза его собеседницы, и с опозданием сообразил, что перегнул палку. Помрачнев, он встал.

– Уверяю вас, госпожа баронесса…

– Мне не нужны ваши заверения, – холодно сказала Амалия. – Вы подкупили следователя Фиалковского и убедили нищего крестьянина за деньги принять на себя вашу вину, но меня вы не купите. И раз уж вы считаете, что я имею влияние на мадемуазель Делорм, первое, что я ей посоветую, – не иметь с вами никаких дел. Ее мать погибла только из-за того, что связалась с вами, две ваши бывшие жены умерли, Надежда Кочубей лишилась рассудка – положительно, общение с вами опасно для здоровья. Я уж не говорю о вашей милой манере вывозить в лес на съедение зверям труп женщины, которая жила с вами несколько лет, а потом изображать фальшивую скорбь, когда ее все-таки нашли…

– Вы ничего обо мне не знаете, – глухо промолвил Мокроусов, – вы ничего обо мне не знаете – и судите меня! Боже мой! Будь проклят тот день, когда…

Он посмотрел на беспощадное лицо баронессы Корф и осекся на полуслове.

– К сожалению для вас, я знаю достаточно, – отрезала Амалия. – Не знаю только, кого именно вы покрываете, себя или эту жалкую женщину, но почему-то думаю, что себя. Какой смысл предпринимать столько усилий, чтобы спасать чужого человека? – Ее собеседник молчал. – Вы мне противны, вы и ваши жалкие увертки, и ваш омерзительный секрет Полишинеля [6]… Никогда больше не смейте приходить в этот дом – и в любой другой, где нахожусь я или мои близкие. Вы слышите меня – никогда!

– Когда я вернулась в гостиницу, он уже ждал меня там. – Рассказывая, Луиза зябко поежилась, хотя стоял теплый летний день. – Он не сказал мне ни слова упрека, но чем дольше я находилась с ним, тем сильнее мне хотелось убежать, неважно куда… Он передал мне письмо от моих приемных родителей, в котором они просили меня вернуться. Но… – она заколебалась, – я почему-то думаю, что за это письмо он им щедро заплатил…

Слушая ее, Амалия машинально отметила, что Луиза ни разу не назвала Мокроусова отцом. Только «он», как будто ей неприятно было не только его родство, но и имя, которое он носил.

– Можете не продолжать, – сказала баронесса фон Корф. – Я видела его, он нашел меня вчера у родных.

– О! – вырвалось у девушки. – Скажите… Как по-вашему, он мог это совершить? – Произнося эти слова, Луиза отчаянно покраснела, но быстро продолжила: – Ведь он явно не хочет, чтобы я продолжала искать… Я хочу сказать, если бы он был невиновен, разве он бы стал так беспокоиться?..

Амалию так и подмывало ответить, что человек, который увозит тело убитой женщины в лес, чтобы скрыть преступление, никак не может считаться невиновным, но она поглядела на несчастное лицо Луизы и решила не бередить лишний раз ее раны.

– Вы все-таки решили продолжать поиски? – спросила баронесса фон Корф.

Помедлив, Луиза кивнула.

– Я договорилась о приеме у господина Фиалковского сегодня в четыре… Он знает французский, так что я могу не затруднять вас, сударыня. Потом я хотела бы поговорить с тем, кого обвинили в убийстве, и поехать в Полтаву, где могила мамы… А затем туда, где все произошло.

– В усадьбе Мокроусовых теперь другие хозяева, – сказала Амалия. – Сергей Петрович продал ее после того, как за убийство осудили Егора Домолежанку, но вы можете остановиться у нас. Кстати, доктор Гостинцев практикует в Полтаве, и если он никуда не уехал на лето, мы сможем с ним поговорить.

Баронесса фон Корф и мадемуазель Делорм обсудили разные моменты, имеющие отношение к планируемой поездке, а потом Луиза, взглянув на часы, спохватилась, что ей пора ехать к Фиалковскому.

– Полагаю, что этот господин ничего вам не скажет и ни в чем не признается, – сказала Амалия. – Вы только потеряете время зря.

Луиза заверила собеседницу, что сама она думает точно так же, но все же считает своим долгом попытаться. С тем она и уехала.

На следующий день Амалия была дома, когда горничная Даша доложила, что графиня Тимашевская Ольга Антоновна очень хотела бы видеть баронессу фон Корф по делу, не терпящему отлагательства.

– Я не знаю никакой графини Тимашевской, – промолвила Амалия с неудовольствием, потому что не любила незваных визитеров.

– Она просила передать, – добавила Даша, – что ее девичья фамилия Кочубей и вы наверняка о ней слышали.