Валерия Вербинина - Убежище чужих тайн

– Скажите, сударыня, – чрезвычайно серьезно промолвил Меркурий Федорович, – вы абсолютно уверены, что она произнесла именно эти слова? Я имею в виду то, как она охарактеризовала своих знакомых…

– У меня хорошая память, – спокойно ответила Аделаида Станиславовна. – И я ничего не выдумываю, если вы об этом.

– Благодарю за откровенность. Разрешите задать вам еще один вопрос, сударыня? – Аделаида кивнула. – Скажите, что именно вы думаете о Надежде Кочубей?

– Вряд ли мои мысли будут вам интересны, – усмехнулась молодая женщина, не сводя с собеседника пристального взгляда. – Вы же только что были в их усадьбе и, значит, успели с ней пообщаться.

– Увы, нет, – отозвался следователь с сожалением. – Когда она узнала о случившемся, то упала в обморок, а потом почувствовала себя так плохо, что через горничную попросила меня явиться позже. Разумеется, в таких условиях я не мог настаивать…

– Упала в обморок? – изумилась Аделаида Станиславовна.

– Да, а вас что-то удивляет?

– С чего это ей падать в обморок? Она же ненавидела Луизу. Скорее уж Надежда должна была хохотать и плясать от радости… И потом, она вовсе не принадлежит к тем дамам, которые теряют сознание из-за чьих-то слов.

– Откуда вам известно, что она ненавидела Луизу?

– Это ни для кого не составляло тайны. Луиза однажды упала с лошади, и Надежда выразила разочарование, что та не сломала себе шею. Да были и другие случаи – горничная Кочубеев рассказывала нашей горничной, что Надежда предлагала Луизе большие деньги, если та согласится оставить Мокроусова и уехать в Париж. Кто-то говорил, что слышал, как Надежда угрожала Луизе после того, как та отказалась…

– Кто-то?

– Ну хорошо, это был мой брат. Они ссорились в беседке в саду Кочубеев, а он вышел покурить после партии в карты и слышал их разговор.

– Правда ли, что Надежда Кочубей в запальчивости произнесла следующие слова: «Зря ты думаешь, что он твой, достаточно мне только захотеть, и тебя тут больше не будет»?

Аделаида нахмурилась. Ну конечно, надо было сразу сообразить, что беспечный Казимирчик уже успел выболтать следователю все, что можно, и даже то, чего нельзя. Хотя, с другой стороны, Курсин далеко не глуп и рано или поздно все равно бы дознался, кто и как относился к Луизе и что именно ей говорил.

– Там были слова и посильнее, – объявила Аделаида Станиславовна, сверкнув глазами. – Если верить моему брату, Надежда сказала буквально следующее: «Если ты будешь мне мешать, то я тебя убью».

– Как по-вашему, – спросил Меркурий Федорович, тщательно подбирая слова, – Надежда Илларионовна говорила, так сказать, чтобы выразить свои… гм… эмоции, или же тут может быть что-то еще?

– Выражаясь проще, была ли это пустая угроза или она могла действительно убить соперницу? – Аделаида Станиславовна пожала плечами. – Не знаю. И, боюсь, подобное знание не доставило бы мне никакой радости.

– Вы производите на меня впечатление чрезвычайно здравомыслящей особы, сударыня, – заметил Курсин. Подергав бакенбарду, он все же отважился на следующий вопрос: – Скажите, если бы вам пришлось назвать наиболее вероятного кандидата на роль преступника… на кого бы вы подумали в первую очередь?

– Брат сказал мне, что на руках у Луизы остались золотые кольца, – проговорила Аделаида Станиславовна, поднимаясь с места. – Я помню, какие кольца она носила, Сергей Петрович не скупился на подарки. Если бы речь шла об ограблении, они бы исчезли, но этого не произошло – значит, тут замешано что-то личное. Что именно, нетрудно догадаться, но я не хочу никого обличать. А теперь прошу меня извинить, но я хотела бы вернуться к мужу. Если у вас возникнут еще вопросы, вы всегда знаете, где меня найти.

– Должен признаться, вся эта история мне крайне неприятна, – сказал на следующее утро Константин Тамарин своему отцу, когда они стояли на террасе. – Следователь говорил с моей женой, задавал ей вопросы, меня он допрашивал несколько часов кряду…

– Уж кому-кому, а тебе должно быть известно, что твоя жена всегда сумеет за себя постоять, – проворчал генерал. Он подошел к плетеному креслу, приволакивая левую ногу сильнее обычного, и осторожно опустился на сиденье. – Новые журналы еще не пришли?

– Журналы? Не знаю. Маленький Костя на меня сердится, что я не привез ему вчера игрушки, которые обещал…

– Яков! – зычно воззвал генерал. – Куда он делся? Яков!

Через минуту старый слуга появился на террасе. Вид у него был встревоженный.