Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

Впрочем, Одиссей тут же отринул от себя такую возможность. Уж лучше предстать пред трибуналом, чем запутаться в порочных связях с аферистом и самому встать на этот скользкий путь!

В следующую минуту произошло ещё более шокирующее событие. В комнату бесшумной походкой вошёл человек с красным, будто обожжённым яростным южным солнцем лицом. Это был связник заговорщиков, участвовавший в убийстве генерала на рынке! В руке он держал пропавший саквояж с казёнными деньгами…

– Хочу вернуть вам это, – объявил Лукову связник тайных заговорщиков, взвешивая в руке саквояж. – То, что в нём по курсу подпольных ташкентских менял потянет на 3000 тысячи фунтов стерлингов. Весьма приличная сумма!

Одиссей был приятно ошеломлён возвращением чемодана, и одновременно боролся с отвращением и ужасом при виде убийцы генерала. Перед глазами Одиссея всплыла страшная картина: лежащий на земле старик с торчащей из его тела толстой рукоятью ножа и наглое самоуверенное лицо этого мерзавца, который даже не спешил скрыться с места преступления.

– Что вам угодно?! – воскликнул Одиссей и попытался вскочить с постели. Он на минуту забыл, что находится не у себя в общежитие, а в чужом доме и рядом присутствует женщина. Между тем кто-то раздел его, а он этого даже не почувствовал. Смутившись, Одиссей поспешно прикрылся одеялом.

– Не беспокойтесь, не беспокойтесь! – замахал руками краснолицый. Было видно, что реакция молодого человека на его внезапное появление кажется ему вполне естественной и закономерной.

– Моё имя Рудольф. Я зашёл лишь вернуть вам саквояж, и ещё занести вот это…

Связник вытащил из кармана небольшую коробочку и с многообещающим видом наклонился к кровати Лукова.

– Сейчас это цениться подороже золота, – многозначительно промурчал связник.

Из его рта пахнуло ветчиной и кофе. Одиссей почувствовал сильный прилив дурноты, поморщился. Спросил с вымученным видом:

– Что это?

Краснолицый ощерился своей незабываемой волчьей улыбкой.

– Очень хорошие лекарства! Главным образом английские и немецкие. Таких вы не получите в лучшем военном госпитале Ташкента, что на Госпитальной улице. Даже если бы вы носили на левом рукаве гимнастёрки большую алую звезду с несколькими ромбами крупного большевистского командира, вам всё равно их не назначат. И в аптеках Морюлиной и Краузе вы ни за какие деньги не достанете этих чудесных пилюль и порошков. Всё потому, что их просто нет в городе!

Луков с недоумением смотрел на краснолицего. А тот, ни на минуту не переставая крайне неприятно щурить глаза и скалить зубы, пояснил ласковым заботливым голосом:

– Мы вчера с тревогой наблюдали за вами: целый день вы провели в обществе местного отребья – в голосе краснолицего прозвучали укоризненные нотки. Так любящие родители журят своего непоседливого сынка.

– Мы переходили вслед за вами из одного злачного места в другое и видели, как шайка негодяев угощает вас индийской коноплёй и бузой – это что-то вроде нашего самогона только из риса и проса. Проститутки целовали вас в губы. Даже само по себе это уже очень опасно, ведь местное население много болеет брюшным тифом. Проказа здесь обычное дело, не говоря о более страшных восточных болезнях. Но вам угрожала даже ещё большая опасность. Вас пытались отравить и ограбить. Сразу вмешатся мы, к сожалению, не могли, ибо двое из тех мерзавцев связаны с местным ЧКа.

Одиссей выдавил из себя слова благодарности. Хотя первым его импульсивным желанием было, собрав все силы, наброситься на убийцу генерала. Но затем Лукову вдруг вспомнилось, как сокрушался старик Вильмонт, когда вместо того, чтобы выведать у связника имя таинственного джокера, спугнул его раньше времени неосторожным словом.

«Можете быть спокойны, Анри Николаевич! Я ваш урок не забыл» – Одиссей мысленно обратился к генералу, представляя, будто седой учитель присутствует тут же, только стоит чуть поодаль, – в дальнем углу комнаты, и оттуда наблюдает за происходящим своим мудрым взглядом из-под кустистых бровей, изредка подбадривая ученика лёгкими кивками головы: мол, всё правильно делаешь, только не переигрывай.

– Не хочу показаться невежливым, милостивый государь, но кому именно я обязан такой трогательной заботе о собственной персоне? – немного успокоившись, поинтересовался Одиссей.

– Прежде всего вы обязаны нашей дорогой Надежде Игоревне, которая вызвалась быть вашей сиделкой и добрым ангелом.