Николай Свечин - Ночные всадники (сборник)

Еще одного погибшего опознали предположительно. На чердаке дома Лыков заметил армейские шаровары. Обычный предмет форменной одежды. Белые панталонные пуговицы для подтяжек, по боку – выпушка из цветного сукна шириной в одну шестнадцатую вершка… Но цвет выпушки – голубой! Он присвоен военному казначейству. В прошлом году пропал поручик Белозо. Вез из округа в 31-ю дивизию 1200 рублей для выдачи офицерам лагерной прибавки (тридцать копеек в день). Не доехал, пропал вместе с суммой. Не его ли это шаровары? Молодкин определенно вспомнить не сумел. Был какой-то офицер… Они старались не запоминать, кого режут.

Третий притон, как и предполагал Лыков, открылся в селе Эдемском, у конокрадов. Но сейчас все эти убежища были пусты. Сведения, сообщенные Ванькой, не помогли отыскать главарей. Они прятались в месте, ему неизвестном.

Зато арестант подробно рассказал, как орудовали егеря. Выяснилось, почему они зарывали тела своих жертв возле кордона или сжигали в печи. Казалось бы, лес вокруг, прячь где хочешь. С первыми трупами так и поступили, закопали в глухом месте. Но убийц случайно застукал не вовремя взявшийся порубщик. Пришлось положить его рядом с купцами. После этого Колобихин распорядился хоронить всех за забором.

Для чего же они сжигали трупы, поинтересовался сыщик. Ведь в печи, даже такой большой, это делать неудобно. Запах горящей плоти должен быть невыносимым! Гайменник объяснил. Это тоже оказалось требованием атамана. Тот говорил: главное – спрятать труп. Если тела не найдут, полиция никогда не начнет серьезного дознания. Можно зарезать хоть сто человек! Поэтому убийцы заметали следы очень старательно. А лучший способ избавиться от мертвого тела – сжечь его. Приходилось терпеть. Атаман приказал переложить печь, чтобы та стала вместительней. В качестве обычного топлива использовали дрова. Когда требовалось спалить труп, переходили на каменный уголь. Если запах горелого человеческого мяса делался нестерпимым, переселялись в летнюю кухню. А ночевали на конюшне. Зато никаких улик… В лесу же закапывать опасно. Там ходят люди, и свежие холмики могут их заинтересовать. Раскопают могилу, и конец тайне! Лишь в самую жару, когда печь топить невмоготу, Колобихин разрешал закапывать трупы во дворе.

Еще Молодкин рассказал, что жертв банды намного больше, чем нашли останков на заимке. Для удобства сжигания покойников рубили во дворе на части. А в избу носили в корыте. В результате тела сгорали почти без следа. Трудности возникали лишь с черепами. Поэтому раз в два-три года гайменники лазили в печь и чистили ее. Костей там уж не было, а черепа они вынимали и разбивали кувалдами, после чего закапывали осколки под забором или выбрасывали в речку.

Лыкова интересовало, как были организованы налеты. Неужели ни разу не было никаких осечек? За семь лет никто из путников не спасся, не успел выстрелить в ответ? Не вымолил пощады?

Ванька подробно описал тактику ночных всадников. Чаще всего они знали, на кого нападают. Жертв перехватывали за несколько верст перед постоялым двором, в котором те собирались устроиться на ночлег. Действовали молниеносно. Выстрел из засады поражал возницу. Иногда лошади пугались и несли. Тогда верховые настигали и укрощали их. Пассажиров, если их было двое-трое, убивали в упор. Если один, то чаще резали. Быстро сводили экипаж с дороги, укладывали трупы на дно, сажали одного егеря на облучок. И спокойно ехали к себе на заимку. Район действия банды оказался огромным. Убийцы делали за ночь по шоссе в один конец до восьмидесяти верст!

Иногда нападали наугад. Это случалось до или после Нижегородской ярмарки, когда добычи мало. Тогда-то и пропадали на дороге целые семьи вместе с детьми…

Бандиты всегда очень тщательно осматривали места налета. Чтобы не осталось ни пятен крови, ни случайно оброненной фуражки… Люди и повозки исчезали бесследно, словно их и не было никогда.

А вымолить пощаду у этих людей было невозможно. Колобихин, главное лицо в банде, сразу сказал: живых не оставлять!

Сыщик спросил, а как выглядел быт этих страшных людей? Куда они девали награбленное? Как отдыхали? Ответ удивил. Каждый член банды имел свой счет в банке! У Молодкина, к примеру, накопилось восемь тысяч. Банк находился в Киеве, и туда гайменники ездили проветриться. Происходило это осенью и зимой. Некоторые жили там месяцами, а по весне возвращались. Колобихин завел среди егерей строгую военную дисциплину. По ночам заимку охраняли меняющиеся часовые. Такой караульщик и выследил Лыкова, когда тот подкрался к окну. Никто из шайки не смел выпить лишнего. Никто не болтал. Называли друг друга вымышленными именами даже в своем кругу. Запрещено было вступать в брак, длительные связи с женщинами не приветствовались. Людям Серого не полагалось иметь уязвимых мест: привязанностей, слабостей. Общение с другими уголовными отсутствовало. Поэтому осведомители, внедренные полицией в преступную среду, не могли их выдать. А лошади, вещи и ценности сбывались за сотни верст от того места, где они были добыты.