КЛАРА: (гордо) Тот кто сильнее, обязан поддерживать слабого! Ну ладно, пойду прогуляюсь.
ПОЛИН: (робко) Может, мне пойти с тобой?
КЛАРА: (уверенно) Нет, прости, мне нужно кое–что обдумать! Еще хочу зайти к модистке. Не жди меня. Удачной поездки.
ПОЛИН: Спасибо. До, встречи.
Тёмная комнатка модистки. Клара рисует на бумаге фасон платья. Протягивает лист модистке.
МОДИСТКА: (удивлённо) Клара, зачем тебе одинаковые платья?
КЛАРА: Я всегда хожу в красном. Красное платье и растрёпанные черные волосы — вот как меня узнают парижане! Я должна быть в красном! Меня прозвали Красной Розой, я обязана соответствовать прозвищу!
МОДИСТКА: Я не о том. Ты уже заказала мне платье этого фасона два дня назад! Я его только что раскроила.
КЛАРА: (задумчиво) Чёрт, опять забыла!
МОДИСТКА: (с сочувствием) Эта политика тебя измучила. Отдохни. Может тебе уехать ненадолго?
КЛАРА: Нет, сейчас нельзя! Я не могу бросить друзей!
МОДИСТКА: Ты героиня, Клара! Если бы не ты, о нуждах бедноты совсем бы забыли. Я, конечно, не из бедняков, но очень им сочувствую.
КЛАРА: Спасибо за понимание. Мне пора.
МОДИСТКА: Удачи, Красная Роза!
Парковая аллея. Вечер начинает темнеть. Максимильен Робеспьер сидит на парковой скамейке. В ногах его лежит пёс Брунт.
Появляется Клара. Идёт по парковой аллее, опустив голову, явно погрузившись в себя. Останавливается, оглядывается вокруг.
КЛАРА: Что–то я сегодня загулялась. Уже темнеет.
РОБЕСПЬЕР: (приветливо) Гражданка Лакомб?
КЛАРА: (вздрогнув) Я вас не заметила, извините.
РОБЕСПЬЕР: (учтиво) Буду рад, гражданочка, если вы присядете и уделите мне немного своего драгоценного времени.
КЛАРА: (натянуто) Хорошо, гражданин!
Садится рядом с ним на скамейку. Пес обнюхивай её ноги. Клара тихо вскрикивает.
РОБЕСПЬЕР: Не бойтесь, он не укусит.
КЛАРА: (раздражённо) А я и не боюсь? (Зло) Догадываюсь, о чём пойдёт наша беседа! Вы будете говорить, что «Бешеные» некому не нужны, а наш клуб Революционных республиканок пора отправить на помойку! Вы ведь против женщин в политике, не так ли?
РОБЕСПЬЕР: (спокойно) Отнюдь, гражданочка, многие женщины восхищают меня. Например, Манон Ролан…
КЛАРА: (срываясь на крик) Манон! Ха! Эта разряженная, пропахшая духами идиотка! Она хотя бы раз упомянула о несчастных и голодных? Такие женщины как она всем заправляют! А кто подумает о бедных подёнщицах, торговках, мелких швеях. Такие как Манон отнимают у них всё! Даже работу! Сколько несчастных женщин разорили мерзкие модистки, которые раньше одевали аристократов, а теперь вертят швейным делом как хотят!
РОБЕСПЬЕР: Я думал, клуб Революционных республиканок отстаивает права всех женщин. Мне казалось, что вы хотите добиться равенства женщин в политике и работе с мужчинами. Интересная, кстати, идея, но, увы, не для нашего жестокого времени.
КЛАРА: Я тоже думала защитить всех женщин, добиться равенства с мужчинами. Но потом поняла, что богатеньким стервам это не надо. Им не нужны ни избирательные права, ни политическая активность. Они сидят на мешках с золотом, творят тёмные делишки, плетут интриги, обманывают. Многие простолюдинки ещё хуже, родная лавка для них важнее политической деятельности! Только и думают о том, чтобы продать больше конфет. Их не волнуют глобальные проблемы! Разве это достойно гражданок?!
РОБЕСПЬЕР: (сдерживая улыбку) Я вас понимаю, но…
КЛАРА: (всё так же нервно) Понимаете? Ха! Да вы нас в грош не ставите! Помните, однажды вы не хотели дать мне слово! Почему, объясните?
РОБЕСПЬЕР: Милая Клара. Ваша эмоциональность, и пыл ваших друзей тогда были очень опасны. Я боялся самосудов и убийств. Вы ведь помните сентябрьские убийства? Уверен, вам это удовольствия не доставило. В тот день, когда вы рвались выступить, каждое слово могло стать искрой пожара новой волны смерти!
КЛАРА: (успокоившись) Вы нас считаете дураками. Мы неспособны контролировать себя? Да?
РОБЕСПЬЕР: (добродушно) Всё же некоторые ваши призывы малость жестоки…
КЛАРА: Мы просто требуем справедливой кары для преступников! А вы сами! (насмешливо) Уж не вы ли отправили на гильотину жирондистов вместе с хвалёной Манон?
РОБЕСПЬЕР: (твёрдо) Нет, Клара! Я не хотел их смерти! Так сложились обстоятельства, проигравший должен был погибнуть. Если бы проиграл я, казнили бы меня. Не забывайте так же, что у них, кроме меня, было много врагов. Гораздо более опасных, тайных врагов, Клара. Они и нанесли смертельный удар. Если бы кто–то высказался против казни жирондистов, его просто бы казнили вместе с ними.
Читать дальше