Елена Руденко - Земную жизнь пройдя...

— Кошмар, неужто я похожу на унылую особу, — ахнула я.

Мне стало дурно, неужели я настолько скучна?

Климентина рассмеялась.

— Аликс, не вздыхайте, вы не похожи на сей неприятный образ! Именно это и удивило меня, когда граф Н* принялся ухаживать за вами. Мой брат говорил с ним, и к нашему удивлению, граф сказал ему, что вы смогли вызвать у него серьезный интерес…

— А потом он уехал и не писал, — вздохнула я.

— Увы, привычный стиль жизни оказался для него важнее, — пожала плечами Климентина.

В эти минуты беседы я поняла, что насколько мы с Климентиной сроднились. Я говорила с ней как с сестрой.

— Аликс, я высокомерна и люблю светские интриги, но я ценю дружбу, — сказала мне Климентина, — вы очень помогли мне… Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь… Если какая-то змея осмелится плести против вас интриги, я ее уничтожу.

— Благодарю, — ответила я, искренне радуясь, что обрела настоящего друга.

Удивительно, как часто вежливые барышни оказываются в душе подлыми злодейками, а резкие и дерзкие — верными друзьями.

К своему удивлению, новость о сущности графа не вызвала у меня бури чувств. Я восприняла как неизбежность. Климентина одобрила мое спокойствие.

— Забавно, что отгадка оказалась столь проста, — усмехнулась я, — а то я забеспокоилась, что скучная барышня смогла очаровать графа больше, чем я… Оказывается, он решил жениться на девице, которая не станет препятствовать его развлечениям с актрисами.

— Не завидую графу, — хитро улыбнулась подруга, — на сей раз он просчитался…

— Просчитался?

Климентина знала о высшем свете намного больше меня.

— Милая Аликс, вы скоро сами все увидите. Если я расскажу, это испортит вам все впечатление. Сюрприз будет ярким!

Барышня хитро улыбнулась.

— Ничего, потом увидит он вас на балу как Онегин Татьяну…

— О, нет! — прервала я, — мои слова будут гораздо короче и грубее речи Татьяны. Я буду готова позабыть приличие и повторить словечки, которыми ругаются стражники-казаки с Кавказа, когда выпьют слишком много местного вина.

Подруга одобрительно пожала мне руку.

— Бобровский тоже ужасен, — попыталась я высказать ответное сочувствие, чувствуя себя эгоисткой.

— Не стоит беспокойства, — ухмыльнулась Климентина, — я найду способ, как уничтожить его… даже нищая не захочет стать его женой…

Ростоцкая неисправима.

Мне снова вспомнилось лицо невесты Бобровского. Где я могла ее встретить? Размышляя, я перевела взор в окно, мы проезжали мимо Зимней Канавки. Видение ночи снова промелькнуло пред моим взором. О, Боже, эта барышня привиделась мне в кошмаре, призрак Коко показал мне это испуганное лицо… А ее взгляд — это был взгляд умирающей…

Сегодня у Ростоцкого я вновь встретил Стахова, который пребывал в прекрасном расположении духа. К нему вернулся былой веселый нрав. Однако меня настораживало то, что он ни словом не обмолвился о барышне Адель.

Ростоцкого это внезапное равнодушие также удивило, и он, не сумев сдержать любопытства, спросил:

— Вы навещали Адель?

Денис Стахов с удивлением взглянул на собеседника.

— Какая надобность мне навещать Адель? — поинтересовался он. — Неужто вы поддались сплетням, возникшим из пустоты?

— А неужто вы забыли про Пиковую Даму? — прервал я его ироничную речь.

Стахов смотрел на нас как на безумцев.

— Почему все болтают, будто я увлекался карточными гаданиями?! — воскликнул он с раздражением.

Выходит, наш друг позабыл о своих приключениях.

— Очень часто, человек побывавший за гранью, забывает многое, — задумался Ростоцкий, — но Денис также позабыл тайны карт, которые мечтал узнать…

Былой картежник запрокинул голову и закрыл глаза.

— Значит, это я обезумел? — спросил он устало.

— Нет-нет, — спешно заверил я друга, — ваше душевное состояние не вызывает опасений… Просто вам у Ростоцких стало дурно, а когда вы очнулись позабыли некоторые детали…

Мне не хотелось вдаваться в подробности. Возможно, он только прикидывается, что ничего не помнит. Хотя версия Ростоцкого вполне вероятна, я не стал бы доверять Стахову.

Денис устало вздохнул.

— Какие детали? Детали о карточных гаданиях и о любви к дурочке Адель? — поморщился он.

Уверенность Стахова в своей правоте была непоколебима. Он готов был всех счесть безумцами. Особенно поражала его внезапная неприязнь к барышне, от любви к которой он страдал.