Ольга Михайлова - Мораль святого Игнатия

Между тем, совет отца Аврелия, увы, оказался бесполезен. Шкафчик Лорана на корте Потье обыскал быстро и тщательно, но там ничего не было. Д'Этранж был в отчаянии, не слушая Котёнка, говорившего, что большой опасности нет, ведь де Венсан мертв, и не сможет причинить ему неприятности. Потье, знавший куда больше, был мрачен. Если писем нет в коллегии — они у Антуана де Венсана, и, узнав о смерти сына, и зная, что там в это время был Филипп — он обязательно сведёт с ним счеты, опубликовав письма. Удивительно, почему он не сделал этого до сих пор, возможно, об этом просил его Лоран, чтобы держать Дофина за горло?

— Не нашли? — Эммеран Дешан склонился над скамьей, где сидели д'Этранж, Потье и де Галлен.

Филипп испуганно вскинулся, но, увидев врача, горько улыбнулся.

— Нет их там, мсье Дешан, мы все осмотрели.

— Антуан де Венсан умер час тому назад. Если будет возможность — я посмотрю там. Как они выглядели?

Филипп побледнел.

— Пачка, Лианкур говорил, два дюйма толщиной, перевязана вишневой лентой. Там около двадцати писем.

Дешан кивнул и отбыл.

Отец Гораций между тем решил уединиться на время в лазарете с отцом Даниэлем. Надо было все обдумать и успокоиться, между тем, нервы его были напряжены до предела, руки тряслись, он ощущал противную слабость в ногах. Кое в чём душа его, трепещущая от одной мысли, что он воспитал убийцу, обрела успокоение. В этом он был, слава Всевышнему, неповинен, и понимание этого давало силы дышать и жить. В принципе, полагал он, они с Дюраном не ошиблись ни в Лоране, ни в принципах действий. Их предположения были недалеки от истины, скорее, можно сказать, что они были излишне сдержанны в своих предположениях. Но почему, добившись любви учеников и уча любви, они получили такое? Этот вопрос, не дававший ему ни минуты покоя, Гораций де Шалон адресовал не только Дюрану, но и вошедшему отцу Аврелию.

— Я учил их вещам сакральным и высоким. А чему выучил?

Дюран застонал, отец Аврелий рассмеялся, и, все ещё смеясь, сказал:

— Отцы Джулиан и Симон, слышавшие их разговор в спальне, сказали, что Дюпон догадался, что с Дюраном всё в порядке. Догадался по улыбке отца Иллария, и сказал всем. Но пошёл в лазарет сам и туда же пошли все остальные. Вы выучили их правильно. Цель воспитания — вырастить людей зрелого ума, истинной веры и живой человечности. Первое вам удалось — они, пятеро щенков-молокососов, сумели всё устроить так, что понять, что произошло, не могли пятеро зрелых мужчин.

С учётом, что не они столкнули его с крыши, несмотря на бесовское к тому искушение, обуревавшее практически их всех — в них есть понимание заповедей Божьих. Удалось вам и последнее — ведь рассказать всё их заставила любовь к вам, Дюран. Они — добрые люди… Проблемы были не в вас, и бросьте ваши нелепые мысли об уходе. Просто вы учили метафизике духовности и высоте Истины, а в спальне, на корте и в аудиториях они видели воплощение зла — и недоумевали. Возможно, вам даже задавали странные вопросы… Я прав? — Он бросил взгляд на Горация де Шалона. Тот кивнул. Да, странные вопросы задавались… — Они пытались понять принцип бесчестности через Справедливость, постичь мерзость через Истину, осмыслить злобу через Любовь, ну и местами впадали в некоторые простительные заблуждения. Я бы скорее удивлялся, что они столь много поняли правильно. Их не учили законам зла, и что делать с душой, отдавшейся злу, — они не знали…

— Мы тоже… — пробормотал отец Дюран.

Отец Аврелий улыбнулся.

— Пример Лорана был полезен юнцам. И не только жизнь, но и смерть его дала им прекрасный урок. Обычно подобное вразумление посылается на старости лет, эти же узрели «падение грешного и завершение распада…» в годы юные. Ни один из них никогда не посвятит себя злу…

Отец Дюран опустил глаза, отец Гораций вздохнул. Слова собрата, что и говорить, были приятны и несли успокоение их душам. К вечеру отец Дюран, к ликованию Гаттино, порвал прошение об отставке, что начал писать ректору, и с аппетитом отужинал с отцом Горацием.

…Эммеран Дешан, сам будучи весьма разумным, всегда оценивал ум человека по его репутации в обществе. Если репутация была безупречна, он считал, что имел дело с человеком не обязательно безупречным, но благоразумным, если же на реноме лежало пятно, полагал, что имеет дело с глупцом. Разумный человек имеет достаточно ума, чтобы, будучи даже подлецом, не иметь дурной славы. Антуан де Венсан в его глазах умным человеком не был.

Как ни странно, это составляло его главное затруднение.