Елена Руденко: Смерть в Версале[редакция 2003 г.]

Королева с большим трудом сдерживает себя.

До нас доносятся крики с улицы:

— Где король!? Мы хотим видеть короля!?

Луи растерянно смотрит то на меня, то на супругу.

— Не ходите к ним! — говорит королева, сдерживая слезы.

Мадам, пора бы унять эмоции! У меня есть доводы посильнее. Я не верю, что вы дура. Прошу вас, ведите себя, как подобает умной женщине!

— Осмелюсь возразить, — говорю я. — Выйти на балкон к народу — самое разумное в сей роковой момент.

Я ловлю гневный взгляд Марии — Антуанетты.

— Неужели вы осмелились толкать своего короля на погибель! — произносит она.

— Действительно, — замечает Луи. — В меня могут выстрелить.

— Не беспокойтесь, Ваше Величество, я буду сопровождать вас, — обещаю я.

Крики с улицы усиливаются. Король соглашается.

Я, Луи XVI, король французов, в сопровождении моего верного Лафайета выхожу на балкон. Предо мной открывается огромная толпа. Они кричат мне, машут руками. Многие вооружены. Тысячи лиц устремлены на меня. Мне кажется, что я смотрю на море, на широкое волнующееся море.

Мне становиться немного страшно. На миг толпа стихает.

И тут я слышу крики:

— Да здравствует король! Ура Луи!

Мое лицо расплывается в улыбке. Французы любят меня! Стоило мне только показаться, как народ выразил свою радость. Разве можно поверить, что эти люди ненавидят своего короля!

Именно в этот момент я чувствую себя королем! Настоящим королем французов!

— Короля в Париж! — слышу я. — В Париж! Король должен ехать в Париж!

Неужели это так необходимо?

Я, Мария — Антуанетта, королева французов, стараюсь унять дрожь.

Чернь требует, чтобы я вышла на балкон. Они меня ненавидят, я это всегда знала.

— Итак, мадам, следуйте за мной, — твердо говорит Лафайет.

— Как, одна на балкон? — взволновано и возмущенно говорю я. — Вы разве не слышите, что они кричат в мой адрес?

— Да, мадам, и все же идемте! — маркиз непоколебим.

Как он упивается моим страхом и беспомощностью! Что мне делать? Плебеи вооружены, они хотят меня убить! Размышлять нет времени, надо идти, надо повиноваться. Как хорошо, что моя мать не видит этого позора!

Я выхожу на балкон, со мной мои дети Луи и Тереза, они придают мне сил. Я стараюсь не смотреть на толпу, я смотрю в небо. В небо затянутое тучами.

Меня сопровождает Лафайет. От его присутствия мне не становиться легче, наоборот, я ощущаю зависимость от него. Этот человек хочет сделать монархов своими рабами и самостоятельно править Францией.

Он обращается к черни:

— Королева очень огорчена тем зрелищем, которое предстало перед ней. Она была обманута. Она обещает не позволять больше обманывать себя, обещает народу любить его и быть ему преданной, как Христос церкви!

Из моих глаз текут слезы, я утираю их рукой. Чернь думает, что я плачу от жалости к ним. Нет, я плачу от стыда!

Лафайет целует мою руку, что вызывает восторг у толпы. Да, он пользуется успехом у черни. Его надо опасаться.

Я слышу крики:

— Боже храни королеву! Ура королеве!

Кажется, опасность миновала.

Я, Светлана Лемус, просыпаюсь. Сколько времени? Я чувствую, что не могу поднять голову от подушки. Мое горло! Его точно сковали. Ясно, я простудилась.

В комнату входит Макс. Он протягивает мне чашу с отваром, который помогает при простуде.

— Как ты узнал, что я заболела? — сипло спрашиваю я.

— Этого следовало ожидать, — улыбается он, — учитывая твою прогулку. Сейчас мы едем в Париж. Там я тебя посажу под замок до полного выздоровления.

— Я быстро поправлюсь! — обещаю я. — Я уже хорошо себя чувствую!

Как доказательство, я сажусь на постели.

Макс качает головой:

— Пойми, я в ответе перед твоей бабушкой. Что она скажет, если ты не поправишься к ее приезду? «Максимильен, что с моей внучкой? Вы возили ее в Лапландию?»

Точно! Даже интонация похожа: спокойно, но с угрозой. Именно так моя бабушка ругает провинившихся. А зачем сразу ехать в Париж?

Макс объясняет мне. Я поняла только то, что король и Собрание переезжают в Париж. У меня сильный жар, поэтому я соображаю еще медленнее, чем обычно.

Ох, надо собираться. А в чем я поеду? В легком платье, что дала хозяйка? Тут на стуле, я замечаю мой костюм. Он полностью вычищен! Невероятно!

— Макс! Спасибо! — восклицаю я.

— Это не мне, а хозяйке, — говорит он. — Ее работа! Собирайся.

Макс выходит из комнаты. Сборы у меня не занимают много времени. Через пять минут я готова.

Опираясь на руку друга, я бреду к карете. Сколько народу! Почти у всех в руках копья, а на копьях куски хлеба. Несколько рыночных торговок восседают на пушках.