Юрий Корчевский - Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

— Кого нелёгкая принесла в столь позднее время? — раздался с крыльца знакомый голос купца.

— Нифонт, это я, Андрей.

— Сейчас, сейчас открою.

Послышались шаги хозяина, загремел запор.

— Заходи, Андрюша. Что-то ты припозднился.

— Вечер добрый, Нифонт. Дела задержали. Я только вернулся из Любека.

Андрей из тёмных сеней вошёл в освещённую светильниками комнату.

— Андрюша! — радостно воскликнула Василиса и бросилась навстречу жениху. Но, не дойдя двух шагов, внезапно остановилась, побледнев.

— Что у тебя с рукой? — глаза её округлились от удивления.

Андрей перевёл взгляд на левую руку. Разрез на сукне сюртука заметен не был, но по кисти на пол стекала крупными каплями кровь.

— Ой, ужас какой! Папенька, Андрюшу ранили! — крикнула она отцу. И, обращаясь уже к Андрею: — Сейчас я, мигом! Потерпи, милый!

Василиса метнулась на кухню, вернувшись с тазом тёплой воды и чистыми тряпицами.

В сенях послышался грохот, и в комнату вбежал испуганный Нифонт. Он сразу увидел кровь на полу.

— Это чего такое? Андрей, ты ранен? Кто тебя… так?

— Немного. Ножом зацепило. Грабитель напал.

— Ох ты, господи! Беда-то какая! Василиса, пошевеливайся!

— Папенька, вы бы помогли Андрею сюртук снять.

— И правда.

Нифонт осторожно стянул с Андрея сюртук, потом рубаху.

Рана была линейной, с ладонь длиной, довольно глубокой и кровоточила.

Василиса смочила чистую тряпицу водой, обмыла края раны, наложила сухую повязку.

— Бедненький, на службе пострадал! — сказала девушка голосом, полным жалости и сострадания.

— Ничего, за одно битого двух небитых дают, — подбодрил Нифонт Андрея. — Служба у него, дочка, такая. Чай, не на печи лежит. Ты кормить его думаешь?

— Так я ведь не сиднем сижу! — Василиса убрала таз и окровавленные тряпки, затем вернулась и унесла испачканные кровью рубашку и сюртук.

— Замочу сразу, а то ведь пятна могут остаться.

Через четверть часа Василиса вернулась, неся на подносе миску с исходившей паром картошкой, квашеной капустой. Рядом стояло блюдо с мочёными яблоками и кувшин вина.

— Прости, Андрей, не готовились мы к вечернему визиту.

— Пустое, — махнул рукой Нифонт. — Чем богаты, тем и рады. Давай с красного вина начнём. Бают, для крови хорошо, а ты после ранения.

Нифонт разлил вино по стеклянным стаканам. Чокнулись, выпили. Андрей стал жадно есть. За день во рту маковой росинки не было, а побегать и поволноваться пришлось изрядно. Под вино и умял всю картошку да капусту с огурцами. В животе разлилось приятное тепло, голова поплыла.

— Э, да ты уже и готов, — заметил Нифонт. — Спать пора, и то сказать — одиннадцать часов уже.

Обычно трудовой люд спать ложился рано — в восемь-девять часов вечера, но и вставали затемно, в пять-шесть часов. Потому и глаза слипались у всех.

Андрей дошёл до постели, заботливо приготовленной Василисой, и, едва стянув сапоги и штаны, рухнул на мягкую перину.

Сон навалился мгновенно, и спал Андрей без сновидений.

Утром первым делом Андрей здоровой рукой дотронулся до раненой. Рана ещё поднывала, но повязка была сухой.

Нифонт к тому времени уже ушёл на рынок.

Василиса поставила на стол завтрак. Ели молча.

После завтрака Василиса взялась штопать порез на рубашке и сюртуке. Потом стала гладить.

Андрей едва дождался, пока она приведёт в порядок одежду — надо было спешить на службу.

Не без труда одевшись, он поцеловал Василису в губы, подхватил узелок с судовой кассой и направился в розыскную экспедицию.

У Лязгина в кабинете он после обычного приветствия шлёпнул на стол узелок, развязал его. Потом достал из кармана бумаги, протянул Лязгину.

— Объясни, — сказал Иван Трофимович.

— Это деньги из судовой кассы, что Пётр Иваницкий украл. Вот заявление капитана «Ерша».

— Отлично.

Лязгин дружески хлопнул Андрея, угодив прямо по ране. Заметив, как перекосилось лицо подчинённого, Лязгин встревожился.

— Когда мы с тобой вчера виделись, ты же здоров был. Чего приключилось?

— Грабитель вечером ножом задел.

— И что?

— Выстрелил я в него, да он убежал.

— Попадётся ещё, — нахмурился Лязгин. — А это что?

— Опись ценностей купца Редникова, которые Пётр у дочери его в Любеке украл. Все ценности я вернул купцу.

— Наш пострел везде поспел, — удивился Лязгин.

— Вы на обороте почитайте.

Лязгин перевернул лист. «Так… возвращены все… претензий не имею».

— Отлично! Подшивай опись в дело этого Петра — и в суд.