Максим Кузьменко - Масоны из провинции

Грызлов Евдоким Авдеевич был темной фигурой, никто толком его прошлого не знал. Что все знали превосходно, что он пес цепной, а не человек. «Свои грехи люди обычно называют тайнами.»- это было его излюбленное выражение. Он был тайным агентом владыки киевского, говорили что фамилию он выбрал себе сам, и если так, то попал в точку. Грыз он врагов владыки, ох грыз! Потому-то врагов у его святейшества и не было. Тайны за этим человеком никакой не было, отец и мать его померли когда Евдоким был еще немовлям. Тогда все село померло, суровая была зима, а его сестра и он выжили, вот она-то братика в лавру и принесла, а спустя месяц скончалась от лихорадки. Не имея другой семьи, кроме семинаристов и монахов живущих при монастыре, мальчик стал частью ихнего братства.

В науках он себя не показал, но вот в чем Евдоким разбирался, так это в людях. Он уже по глазам понимал если человек врет, и только по голосу мог определить настроение говорившего. Эту особенность заприметил настоятель, и прибрал мальчика к себе. Он учил его по особому, отлично от остальных семинаристов. Окромя латыни, богословия, грамоты и прочим наукам преподававшимся здесь, Евдоким познал многие особенности человеческой души, азам психологии и тонкостям общения. Мог за считанные минуты знакомства войти в доверие к человеку и выспросить все самые сокровенные его секреты. Быстро принимал решения, все замечал, все слышал, обо всем думал и мог анализировать одну и ту-же ситуацию с разных точек зрения.

Евдоким не имел церковного сана, но он был человеком церкви, а церковь была его домом. Человеком владыки, если быть точнее. Служение владыке было в приоритете перед служением государю. Настоящий пес цепной. Казалось что он даже чувств не испытывал, ни чувств, ни эмоций, только служение было в его жизни, а врагом ему были все те, на кого ему указывал его господин. Имел Евдоким при себе одну грамоту, подписанную владыкой. Грамота эта обязывала содействовать Евдокиму любого из числа духовенства Малороссии, и даже некоторых полицейских, и иных чиновников, из низшего и среднего эшелонов власти. Вот такой себе тайный агент имелся на службе у владыки киевского.

Коншин, перед приемом у владыки, побывал еще в некоторых местах, в неких кабинетах, у онных людей. К его возмущению, ни подписанный уважаемыми людьми протокол, ни живой свидетель, охотно между тем дававший показания, не возымели ожидаемого эффекта!

— Ну, это еще не известно. — сонным голосом мямлил один.

— Пусть ваши там сами разбираются! — раздраженно отмахивался другой.

— Нет времени! — и вовсе выставил за порог третий.

Владимир Степанович был крайне возмущен. Тут такое дело! А они! А они и вправду, такого бардака и беспорядка мужчина давно не видел, никто и ни за что не отвечает, никто и ничего не знает. А о чем они говорят в коридорах министерств? Когда обед! Когда домой! У кого моложе любовница, да сколько у кого помощников. Вот какие вопросы интересуют власть имущих в этой стране.

Но визит к владыке все изменил. Тот сразу понял всю серьезность ситуации. Уже спустя час в его кабинете стояли чиновники, которые отмахивались от Коншина прежде, а сейчас все внимательно слушали, записывали, и наперебой желали ознакомится с протоколом допроса. Владыка направил в Екатеринославскую губернию целый десант из ревизоров, сыщиков и прочих бесполезных персонажей, но во главе стоял его личный человек, его тайный агент, поэтому этой своре бездельников все-же придется отрабатывать казенные расходы.

Унге, к слову, обещали строго не судить, в виду его содействия российским властям. А тот еще, как специально, вспомнил, что Андрей платил отцу Василию за лояльность, и платил немало, и на владыку это очень положительно подействовало, положительно для литовца, конечно. Так что решили, по окончанию дела, депортировать его на родину, с запретом въезда на пять лет, в качестве наказания. Оставив в Киеве своего сына, Владимир Коншин отправился вместе с десантом в Александровск. Он чувствовал что должен присутствовать, он хотел довести дело до конца. Да и Унге не хотелось бросать.

И вот Грызлов вгрызался в зараженную плоть, грыз и рвал, да так, что кровавые ошметки летели в разные стороны. Правда по прибытию у личного агента владыки киевского произошел небольшой конфуз, скорее конфликт, который, впрочем, не имел продолжения. Случилось так, что решил Евдоким Авдеевич допросить для начала зачинщиков всей истории, а именно Алексей Николаевича Ларина и Сергей Александровича Глова, на предмет утаенных сведений и подробностей. И решил он начать с молодого москвича, справедливо рассудив, что душа юноши не успела зачерстветь, а разум более открыт внушению, нежели у старого, видавшего всякое на своем веку, генерала.