Александр Марков - Прелюдия к большой войне

– Далеко, – стали комментировать свои промахи, немного смущаясь, что оконфузились перед иностранцами и не смогли пыль в глаза пустить своей меткостью.

– Далеко? – переспросил Рохлин. – Можно, я воспользуюсь одним из ваших ружей?

– Не сломаешь? – спросил его сидевший ближе всего к нему бур. На вид ему было лет сорок. В окладистой бороде завелись седые волосы.

– Постараюсь, – скромно сказал Рохлин.

Бур протянул ему свою винтовку. Она была системы «маузер». Из таких Рохлин много раз стрелял на стрельбище, когда готовился к этой поездке. В Генеральном штабе хорошо знали, какой системы ружья стоят на вооружении буров. Сейчас самый популярный товар, который экспортировали республики, именно оружие. На всякий случай Рохлин изучил и «Ли Менфорд», распространенный в британской армии.

Рохлин посмотрел на антилопу, на мгновение застыл, любуясь, как она грациозно перескакивает через кочки и кусты. Ему было жалко стрелять в это животное, к тому же это была пустая забава, потому что в том случае, если он попадет в антилопу, поезд ведь все равно останавливать не будут, чтобы забрать труп. Мясо достанется стервятникам или сгниет.

Краем глаза он видел, что буры внимательно наблюдают за ним. На их лицах читалось сомнение. Промахнись Рохлин – никто смеяться над ним не будет, хлопнут дружески по плечу, дескать – с кем не бывает, но он чувствовал, что, когда он ввязался в этот турнир, лед недоверия между русскими и бурами растопился.

Наконец он выставил винтовку в окно вагона, приложил приклад к плечу, прицелился, прикрыв левый глаз, поймал на мушку грациозный силуэт антилопы, повел следом за ним ствол, затаил дыхание и нажал на курок.

Та секунда, в течение которой пуля летела эти несколько сотен метров, отделявших антилопу от поезда, показалась целой вечностью. Она длилась так долго, что у кого-то из буров с губ слетел вздох разочарования. Но вдруг антилопа точно оступилась, передние ее ноги подкосились, по инерции она пролетела еще несколько метров, а потом упала, кубарем покатившись по земле и поднимая тучи пыли.

– Попал – хором закричали буры.

– Попал? – теперь в их голосах было удивление, потому что попасть с такого расстояния в бегущую антилопу было просто невозможно.

– Попал!!! – на этот раз они кричали с восторгом.

Им понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что же произошло.

– Кто вы? Дипломаты? – стали они допытываться у Рохлина с Савицким. – А ты тоже так умеешь стрелять? – теперь они спрашивали уже у Савицкого. От такого внимания он засмущался еще больше, но хорошо, что буры теперь не обращали внимания на его стакан с виски.

Савицкий скорее догадался, о чем его спрашивают, и честно признался, что в антилопу на таком расстоянии вряд ли попал.

– Он скромничает, – Рохлин пояснил бурам ответ своего товарища. Но после признания Савицкого все внимание буров переключилось исключительно на Рохлина. Савицкий был этому даже рад.

– Откуда ты? – спрашивали они.

– Россия.

– Россия! О, у вас царя зовут Николай, – демонстрировали буры поразительную осведомленность о российских внутренних делах. Впрочем, в российской прессе сейчас много писали о бурских республиках, поэтому Рохлин был уверен, что в поезде, курсирующем между Санкт-Петербургом и Москвой, тоже найдутся те, кто сходу назовет имена и трансваальского президента, и президента Оранжевой республики. – Россия – хорошая страна. Вы воевали с британцами. Ну так кто ты? Дипломат? – не унимались они.

– Нет. Мы писатели, корреспонденты. Хотим про вашу страну и ваш народ статьи в русские журналы и газеты писать.

– Дело хорошее, но тебе лучше охотником быть или…

О том, что близится война с британцами, они говорить не стали, суеверно полагая, что так можно и беду накликать. Остаток пути прошел в дружеских беседах.

Претория ошеломила их, придавила к земле и они стояли на площади, чуть втягивая головы в плечи, и смотрели на огромные здания, что окружали их со всех сторон. Это был оазис цивилизации посреди почти дикой пустыни. В витринах магазинов были выставлены драгоценности, модные платья. Покажи кто Савицкому или Рохлину фотографию с такими видами, никогда бы они не угадали, что сделан этот снимок не в Европе, а в Южной Африке.

Дворец правительства отдаленно напоминал Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге, те же псевдоантичные колонны, купол. Рохлин смотрел на него, любуясь, и испытывал какой-то трепет, когда начал подниматься по ступеням центральной лестницы. Хорошо еще, что рука его невольно не потянулась перекреститься, как всегда было при входе в храм. Он улыбнулся от такой мысли.