Андрей Борисовъ - Наследство Пророка

– Как много помнят эти стены, эти камеры, – задумался Глаголев, – эти вышки охранников, расположенные по углам, над периметром и как мало они рассказывают…

Он взял в руки отчет Главному тюремному управлению Министерства внутренних дел Российской империи за 1899-й год, и пролистнув его заметил, что в то время тюрьмы представляли собой заведения трех видов: каторжные (их всего по семь в Нерченске и на острове Сахалин), исправительные арестантские отделения и непосредственно тюрьмы или Тюремные губернские замки.

Киевская Люкьяновская тюрьма, состоявшая из 10 каменных зданий различного назначения, принадлежала к третьему виду иерархии имперских исправительных учреждений и по «пропускной способности» наряду с двумя Петербургскими, Московской и Владимирской входила в десятку лидеров своей отрасли. В административном составе тюрьмы числились: начальник, 4 помощника и 60 надзирателей. Предназначена она была для содержания заключенных всех категорий, и имела камерных помещений на 595 мест, из коих 46 камер для одиночного содержания. Но нередко количество заключенных достигало 1700 человек. Так, в графе «однодневный состав» по состоянию на 1.01.1900 г. числилось 904 арестанта. Начальником Киевской губернской тюрьмы был тогда коллежский советник Магуза Сергей Григорьевич, его старший помощник в чине поручика носил грозное имя Иван Иванович Аракчеев, тюремным священником был приписан отец Павел Старовойтенко, а главным губернским тюремным инспектором служил Иван Петрович Сементовский.

– Ничего особо не меняется, – произнес вслух Андрей, – как и тогда, так и сейчас почти в 2 раза количество арестантов превышает реальное количество «посадочных» мест. В 2007 году, когда только Андрей попал в это уважаемое заведение здесь находилось 2 750 человек и сейчас спустя три года Киевское СИЗО являлось лидером на Украине по количеству содержащихся арестантов – 3 915.

За что только люди не попадали в Лукьяновскую тюрьму – много на ее белых стенах можно было бы написать захватывающих историй. Их могли бы Андрею рассказать и Луначарский Анатолий Васильевич – будущий первый нарком просвещения РСФСР, отсидевший около двух месяцев в 1900 году, ожидая признания собственной невинности, и многие политические заключенные, старостой которых в этой тюрьме был многоопытный Урицкий Моисей Соломонович, именем которого названа киевская улица (с 2012 -Улица Митрополита Василия Липковского).

Именно Моисей Урицкий добился для политических разрешения общаться помимо прогулок, посещать камеры товарищей, даже по субботам и воскресеньям покидать данный тюремный замок для посещения родственников с условием, чтобы к понедельнику они обязательно возвращались в расположение. И договор не нарушался… не было побегов из Лукьяновки, хоть первыми и начали бегать революционеры – в 1878 году Лев Дейч, Иван Бохановский и Яков Стефанович.

Тюрьма в 1900-1901 году была особенной: «двери камер не запирались никогда – прогулки совершались общие и во время прогулок вперемежку занимались спортом, то слушали лекции по научному социализму. По ночам все садились к окнам, и начинались пение и декламация. В тюрьме имелась коммуна, так что и казенные пайки, и все присылаемое семьями поступало в общий котел. Закупки на базаре за общий счет и руководство кухней, с целым персоналом уголовных, принадлежало той же коммуне политических арестованных. Уголовные относились к коммуне с обожанием, так как она ультимативно вывела из тюрьмы битье и даже ругательства».

В то время Урицкий носил большую черную бороду и постоянно сосал маленькую трубку. Флегматичный, невозмутимый, похожий на боцмана дальнего плавания, он ходил по тюрьме своей характерной походкой молодого медведя, знал все, поспевал всюду, импонировал всем и был благодетелем для одних, неприятным, но непобедимым авторитетом для других. Над тюремным начальством он господствовал именно благодаря своей спокойной силе, властно выделявшей его духовное превосходство.

Тот же Луначарский после пребывания в стенах Киевского замка напишет: «Мне Лукьяновская тюрьма дала не меньше, чем Цюрихский университет».

Андрей, вспоминая эти слова, улыбнулся, снова взглянул в зарешетчатое окно и с юмором отметил для себя, что если перечислить всех известных людей, чей жизненный путь хоть раз да пересекался с Лукьяновской тюрьмой, то набралась бы не одна сотня громких имен.

Революционеры и оппозиционеры всех поколений, члены многих правительств, жертвы царских и советских репрессий…