Антон Чиж - Рулетка судьбы

По другой стороне тротуара быстро шел господин. В темноте Оборин не мог толком разобрать, что за человек, но по манере держаться сразу видно: непростой. Важной птицей себя держит, тросточкой помахивает. Городовой стал посматривать. Господин вел себя немного странно: часто оглядывался, будто опасался погони. У ворот Терновской задержался, вроде собираясь зайти, затем двинулся к окнам, приник к третьему, стал выглядывать. Но не постучался, а направился назад и скрылся за каменным проемом.

Долго не размышляя, Оборин перешел улицу и вошел во двор дома. Господин стоял на крылечке и старался открыть навесной замок, тихо ругаясь. В темноте было заметно, как он торопится.

Городовой внушительно кашлянул. Господин вздрогнул и посмотрел, откуда звук. Оборин легонько отдал честь.

– Прощения просим, – сказал он. – Извольте сойти и следовать за мной в участок.

Бросив замок и торопливо сунув ключ в карман, господин принял самую независимую, если не сказать возвышенную позу. Что на крылечке получалось особенно удачно.

– В чем дело? – строго спросил он.

– Приказано доставлять в участок…

– С какой стати?

– Там объяснят, прошу следовать. – и Оборин сделал шаг вперед.

На крыльце деваться было некуда. Господин вжался в дверь.

– Что вы себе позволяете? Что за полицейский произвол? Да вы знаете, с кем имеете дело? Я с самим главой городской управы Александровым знаком! Это что еще за глупости!

Угроз и стращаний городовой наслушался достаточно. Каждая шишка норовит над ним свою власть показать. Оборин выразительно поправил шашку на боку.

– Извольте выполнять приказание полиции, – с явной угрозой сказал он.

Господин помахал палочкой.

– Ишь какой! Беззаконие! Хамство! Наглость! Я не позволю…

Вопли его звучали беспомощно.

– Подобру прошу, господин, идти в участок… Будьте разумны.

Вместо этого господин повел себя крайне неразумно.

– Помогите! Полиция! – вдруг закричал тонким го-лоском.

С Оборина было достаточно. Расстегнув кобуру, он достал револьвер и приподнял, насколько позволял шнурок, привязанный к рукоятке оружия и обвивавший шею городового. Стрелять он, конечно, не собирался, незачем поднимать переполох в тихом квартале. Пугнуть как следует… Угроза подействовала. Господин смолк, прижимая к груди тросточку.

– Прошу в участок, – сказал Оборин, указывая стволом на ворота.

Повторять не пришлось. Господин покорно сошел с крыльца и последовал на улицу. И даже не делал попыток сбежать. Так и шел под дулом до Арбатского дома.

Оборин был доволен, что ловко справился. Легонько толкнув в спину, завел пойманного в приемное отделение.

Поручик Трашантый как раз потчевал себя вечерним чаем. Явление городового с господином приличного, а не преступного вида не входило в его планы на вечер.

– Это что еще такое? – спросил поручик с откровенным раздражением.

– Выполнил указание сыскной полиции, – сказал Оборин, пряча револьвер. – Задерживать всех, кто явится в дом мадам Терновской.

Тут Трашантый вспомнил, что сам пристав требовал от каждого городового, кто дежурит на Большой Молчановке, полной бдительности. И сразу сменил тон.

– Молодец, Оборин, примерно службу несешь! Продолжай в том же духе…

Городовой довольно козырнул.

– Рады стараться, ваш бродь… Этого в загон или в сибирку? [27] Сибирка – камера одиночного заключения.

Трашантый присмотрелся к задержанному: на вид солидный, состоятельный господин. Наверняка невиновен. Будет потом жалобы строчить, одна головная боль. Пусть тот разбирается, кому это нужно. А участок не вмешивает.

– Вот что, Оборин… Веди-ка задержанного прямиком в сыск.

Новость была не из приятных. Хоть Малый Гнездниковский недалеко, но тащиться со скандальным субъектом по городу… Опять под дулом вести?

– Да как же… – только начал городовой.

– Не рассуждай, а выполняй! – приказал Трашантый. – Веди в сыск!

– Ужас! Я буду жаловаться! Я с прокурором в карты играю!

Под эти и прочие грозные крики Оборин вывел пойманного из участка. Правда, обошлось без револьвера. А Трашантый убедился, что поступил правильно: устроит господин с тросточкой неприятности. Такой может, одно пальто рублей сто стоит.

Он вернулся к чаю. Но этим вечером не суждено ему было насладиться покоем. В приемном отделении появилась девушка в скромном пальтишке, замотанная в платок. Трашантый узнал ее: экономка старухи, что снимает особняк, Агапой, кажется, зовут…