Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

Михаил Васильевич Алексеев (1857-1918) оставил большой след в жизни генерала Деникина. Он сыграл чрезвычайно важную роль в истории первой мировой войны, в отречении последнего императора, в возникновении белого движения на Юге России. Памяти Алексеева посвящено много статей, памфлетов и кратких жизнеописаний. Но, к сожалению, нет пока подробного исследования его жизни и деятельности, вызвавших к себе различное отношение. Эту двойственность в оценке его деятельности должен был признать искренне расположенный к Алексееву Антон Иванович Деникин.

Со слов тех, кто, мало зная генерала Алексеева, записали первое о нем впечатление, ясно обрисовывается фигура человека невысокого роста, плотного телосложения, в круглых очках, с небольшими глазами, один из которых сильно косил, скромного, очень умного, ученого специалиста своего ремесла. В наружности Алексеева было мало военного. При первой встрече с ним располагала большая простота и доступность в обращении с людьми.

Генерал Алексеев, как и генерал, Деникин, был человеком скромного происхождения. Оба они росли в бедности и пробили дорогу упорным трудом и природными дарованиями. Без малейшей протекции получили они заслуженное признание, никогда ни перед кем не заискивая и всегда сохраняя достоинство. Оба отличались глубокой внутренней порядочностью, у обоих было искреннее уважение к личности человека, что особенно ценилось подчиненными. В беседах с посторонними оба генерала были немногословны. Эти черты взаимного сходства располагали друг к другу.

Старше Деникина на пятнадцать лет, Алексеев выдвинулся на руководящие посты при царском режиме. Участник русско-турецкой кампании, войны с Японией, профессор Академии Генерального штаба (которую сам окончил в 1890 году), начальник штаба Киевского военного округа, командир 13-го армейского корпуса, генерал Алексеев на войну 1914 года попал начальником штаба Юго-Западного фронта. Успехи этого фронта в Галиции приписывались стратегии Алексеева. В марте 1915 года он был назначен Главнокомандующим Северо-Западным фронтом, где в тяжелых условиях отступления с честью вывел свои войска из «польского мешка» и окружения, которое готовил ему Людендорф. С момента, когда император принял на себя Верховное командование, генерал Алексеев оказался его ближайшим сотрудником. В то время как Деникин еще далеко стоял от вершины военной иерархии, Алексеев, уже фактический руководитель вооруженными силами России, постоянно соприкасался с вопросами государственного значения и размаха. Он не мог отгородиться от внутренней политики. Помимо его желания она вторгалась с разных сторон в круг его деятельности.

Алексеев, несомненно, был сложной натурой, и возможно, что именно в этом отсутствии цельности, которой отличался Антон Иванович Деникин, крылась причина его колебаний и не всегда твердого проявления воли.

Но гражданским мужеством Алексеев обладал. С его слов Антон Иванович записал несколько любопытных тому примеров.

Вскоре после того, как государь принял Верховное командование, в Ставку приехала императрица Александра Федоровна. Гуляя по саду с Алексеевым, она взяла его под руку и стала говорить о Распутине. «Несколько волнуясь, - описывал этот эпизод генерал Деникин, - она горячо убеждала Михаила Васильевича, что он не прав в своих отношениях к Распутину, что старец - чудный и святой человек, что на него клевещут, что он горячо привязан к их семье, а главное, что его посещение Ставки принесет счастье… Алексеев ответил, что для него это вопрос - давно решенный. И что, если Распутин появится в Ставке, он немедленно оставит пост начальника штаба.

– Это ваше окончательное решение?

– Да, несомненно.

Императрица резко оборвала разговор и ушла, не простившись с Алексеевым. Этот разговор, по словам Михаила Васильевича, повлиял на ухудшение отношения к нему государя. Вопреки установившемуся мнению, отношения эти, по внешним проявлениям не оставлявшие желать ничего лучшего, не носили характера ни интимной близости, ни дружбы, ни даже исключительного доверия.

Несколько раз, - писал далее Деникин, - когда Михаил Васильевич, удрученный нараставшим народным неудовольствием против режима и трона, пытался выйти из рамок военного доклада и представить царю истинное освещение событий, когда касался вопроса о Распутине и о военном министерстве, он встречал хорошо знакомый многим непроницаемый взгляд и сухой ответ:

– Я это знаю.