Дмитрий Лехович - Генерал Деникин

Много сохранилось свидетельств этих эпизодов. Все они говорят о высоких боевых заслугах и чрезвычайной выносливости, как начальника, так и его офицеров и солдат. Деникин с честью выполнял директивы штаба генерала Брусилова. Но какой ценой!

«Весна 1915 года останется у меня навсегда в памяти, - писал он, - великая трагедия русской армии - отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжелые переходы, бесконечная усталость - физическая и моральная, то робкие надежды, то беспросветная жуть.

Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-й стрелковой дивизии… одиннадцать дней страшного гула немецкой артиллерии, буквально срывающей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали - нечем. Полки, истощенные до последней степени, отбивали одну атаку за другой - штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы… два полка почти уничтожены одним огнем… Когда после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи ей подвезли 50 снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам; и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением…»

Даже при отступлении и при отсутствии снарядов дивизия Деникина умудрялась наносить неприятелю весьма болезненные удары.

В середине сентября 1915 года, когда русская армия несла тяжелые потери убитыми и ранеными, на линии Луцк-Ровно противник превосходил своими силами русских почти в три раза. Вводя в бой все новые войска, неприятель старался охватить правый фланг 8-й армии. Чтобы облегчить положение соседнего с Железной дивизией корпуса, штаб Брусилова приказал генералу Деникину отвлечь на себя неприятельский огонь и в течение ночи вести стрельбу всеми батареями Железной дивизии. Деникин не одобрил это решение. С чувством досады на подобный расход снарядов он выполнил приказание, заранее зная, что оно обнаружит противнику расположение скрытых деникинских батарей. Положение могло стать трагичным. Спасая других, Деникин распоряжением начальства вызывал на себя всю силу удара. Ночью он пригласил командиров своих полков и, обрисовав обстановку, сказал: «Наше положение пиковое. Ничего нам не остается, как атаковать!» - и тут же приказал своей дивизии с рассветом атаковать город Луцк.

Атака была полной неожиданностью для неприятеля. Железная дивизия захватила в плен 158 офицеров и 9 773 солдат. По словам Деникина, это количество равнялось составу всей его дивизии.

«Деникин, - писал генерал Брусилов в своих воспоминаниях, - не отговариваясь никакими трудностями, бросился на Луцк одним махом, взял его, во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал мне телеграмму, что 4-я стрелковая дивизия взяла Луцк». За это лихое дело Деникин был произведен в генерал-лейтенанты.

Не менее героический эпизод имел место в середине октября того же года. Немецкие войска, пришедшие на помощь австрийцам, заняли древнее местечко Чарторыйск. Это угрожало 8-й армии быть отрезанной от остальных частей русского Юго-Западного фронта, и Брусилов возложил на Деникина задачу - выбить противника из Чарторыйска. 16 октября Железная дивизия развернулась против Чарторыйска и Новосёлок. В ту же ночь переправилась через реку Стырь и через три дня завершила прорыв неприятельского фронта: 18 километров в длину и 20 километров в глубину. Приходилось драться фронтом на три, а иногда и на все четыре стороны. С. Л. Марков, впоследствии герой белой армии, командовал тогда одним из полков Железной дивизии, и полк его в этой операции оказался на самом пике сражения. «Очень оригинальное положение, - доносил он по телефону генералу Деникину, - веду бой на все четыре стороны. Так трудно, что даже весело!»

Чарторыйск был взят дивизией Деникина. Железная дивизия двинулась дальше, чтобы очистить от противника окрестные деревни и хутора.

«Неприятно было пробуждение австрийцев, заночевавших в злополучных хуторах, - рассказывает очевидец этого боя Генерального штаба полковник Б. Н. Сергеевский. - Только начинало светать, как леса кругом них ожили. И ожили каким-то невероятным для войны XX века образом.

С севера гремел, надвигаясь все ближе и ближе, русский военный оркестр. На западе и юге ему вторили полковые трубачи. И когда на опушку с трех сторон одновременно стали выходить русские колонны - австрийская бригада стояла в строю впереди деревенских домишек подняв вверх руки. Стрелковый оркестр прошел, продолжая играть, вдоль фронта врага, поворачивая на восток по дороге в Чарторыйск.