Дмитрий Сафонов - Сокровище

– Некогда объяснять. Просканируй местность. Все чисто?

Валентин ввел команду, управляющую транслокатором камеры. Повернул ее на пятнадцать градусов и снова увеличил изображение. Программа распознавания лиц выдала совпадение: тот самый молодой человек в сером костюме, что вел трансляцию из актового зала.

– Ты прав, – сказал Валентин. – На «три часа», приблизительно в ста метрах, в серебристом «Мерседесе»…

– Страница у них? – вмешался командор.

– Да, – ответил Виктор.

– Сколько вам ехать?

– Мы будем на месте через полчаса.

– Это – неоправданный риск, – голос командора дрогнул, пальцы сжались в кулаки.

Анна, в течение всего разговора тихо сидевшая в углу, резко встала.

– Я разберусь, – сказала она и, не дожидаясь одобрительного кивка командора, вышла из командного пункта.

Марина загадочно улыбнулась, даже не отдавая себе отчета в том, что снова копирует отца. Отец всегда начинал свои лекции именно так. Прозвенел звонок, студенты собрались в лекционном зале; шуршание ног, шорох раскрываемых тетрадей; посторонние звуки постепенно сходят на нет, а отец – стоит с откровенно скучающим видом и смотрит в одну точку. Но вот – наступает полная тишина. Абсолютная. И тогда – отец улыбается. И подмигивает. «Знаете, что я вам сегодня расскажу?».

Студенты никогда не знали. Но отец всегда превосходил их самые смелые ожидания. Его лекции зачастую шли вовсе без перерывов. У него был настоящий дар рассказчика.

– О последнем дне жизни императора написано очень много, – начала Марина издалека.

Митя перебил.

– Я еще не прошел апгрейд. У меня пока небольшой объем оперативной памяти.

– Что? – не поняла Марина.

– Рассказывай самую суть.

– Нет, ты не понял. В этом и заключается суть. Источников – много, но они порой противоречат друг другу.

– И зачем мне вникать в чужие противоречия?

Марина задумалась. Митя был прав. Историк по натуре – дирижер. Историк из тысячи субъективных мнений составляет одну объективную реальность; так же, как дирижер из отдельных голосов музыкальных инструментов строит мощный звуковой фронт; настолько понятный и искренний, что у слушателя не возникает никаких вопросов. Но то – музыка. Она воздействует на сердце. История – взывает к разуму. И в большинстве случаев – тщетно.

Не потому ли люди не извлекают из истории никаких уроков, что не доверяют этому «хору»? Нужен один, зато надежный, рассказчик, – задумалась Марина. – Этакий усредненный Нестор-летописец, пользующийся безграничным авторитетом.

Голос Мити вернул ее к действительности.

– Очень интересно. Не волнуйся, я еще не уснул.

Это был сарказм. С чего же начать? Марина оглянулась на здание музея… Решение пришло неожиданно.

– Суворов! – сказала Марина.

– Опять Суворов?

– Он для тебя – надежный источник?

– Безусловно. Но, как мы уже выяснили, Суворов, по вполне уважительным причинам, не мог видеть, что делал Павел Первый в последний день своей жизни. Потому, что сам уже умер.

– «Безусловно»? Ты сказал – «безусловно». Суворову ты веришь. Но почему?

– Какой ему смысл врать? И вообще, он человек военный.

Марина мысленно усмехнулась. Эх, рассказать бы ему про великого полководца. То, что не проходят в школе. Но это – совсем другая тема.

– А Кутузов? – спросила Марина. – Ему веришь?

Пояснений не требовалось. В Российской истории было много Кутузовых, но все почему-то помнят только повязку на глазу.

– Тот самый Кутузов? – уточнил Митя. – Битва при Бородино?

– Тот самый.

– Ему верю. Он разбил Наполеона.

И снова – неточность.

Стоп! – одернула себя Марина. – Так мы никогда не дойдем до главного.

И начала.

– Одиннадцатого марта одна тысяча восемьсот первого года в столовой Михайловского замка давали ужин на девятнадцать кувертов.

– Кувертов? – переспросил Митя.

– Персон, – упростила Марина. – Во главе стола сидел государь. По левую руку от него сидела императрица, по правую – великий князь Александр. Затем – его супруга, великая княгиня Елизавета…

– Если это важно, давай, я буду записывать, все равно не запомню, – перебил Митя.

– Среди присутствующих был генерал от инфантерии… «Инфантерия» – это пехота, – предвосхитила возможный вопрос Марина. – Михаил Илларионович Кутузов. Он вспоминал, что император был мрачен. Ужин продолжался два часа и закончился в десять вечера.

– Люди не торопились. И объедались после шести.