Борис Акунин: Внеклассное чтение. Том 2

— И ты хочешь, чтобы я верил в эти сказки Шехерезады? — тихо спросил жену седовласый.

— Во что? — удивилась та. — Какие сказки?

Мужчина растерянно заморгал глазами.

— Зиночка, ну что ты. Сказки Шехерезады, «Тысяча и одна ночь». Али-баба, Аладдин. У нас на полке стоит, красивая — такая книга с золотым обрезом. Помнишь?

— Да, — неуверенно ответила женщина. — Кажется, помню…

Очередь двигалась довольно быстро. В ворота вошла и постная девушка, и старичок мистического уморасположения. Подошел черед состоятельной пары.

Выслушав, что нашептывает женщина, инок перелистнул амбарную книгу, сказал:

— Сегодня, в два. Проходите в скит, вас разместят.

Выразительно постучав костяшками по крепкому косяку, владелец лимузина спросил:

— Послушайте, человек божий, а что это вы от нас, недостойных, стенами да запорами отгородились?

Женщина испуганно схватила своего неуемного супруга за рукав, однако привратник на дерзкий вопрос не рассердился. Ответил, впрочем, непонятно:

— Это не мы от вас отгородились, а вы от нас. Следующий!

У Фандорина спросил:

— Вам что от старца нужно? Помощь или моление?

— Помощь, мне очень нужна помощь.

— Тогда… — Послушник снова перевернул страницу. — Послезавтра, в четверть седьмого утра.

— Но почему так нескоро? — возмутился Николас. — Этих вон на сегодня назначили! Или у вас в скиту по одежке встречают, как в миру?

— У нас две очереди, на помощь и на моление. За молением мало кто приходит, всё больше за воспомоществованием, потому туда и очередь длиннее. — Посмотрев на обтрепанные брюки паломника, все в катышках от ваты, инок строго сказал. — Только учтите, зряшно старец никому не помогает. И мне наказал: «Халявщиков в шею». Старец деньгам счет знает, он а мирской жизни банкиром был.

Фандорин удивился: выходит, патрон своих прежних занятий не скрывает и не стыдится?

— Мне не денег надо. Мне бы просто с ним поговорить. Мы старые знакомые, даже друзья. Скажите ему — Николай Фандорин пришел.

Привратник зевнул, перекрестил рот.

— Старцу теперь все друзья, что знакомые, что незнакомые… Если вы не за денежным воспомоществованием, тогда запишу в очередь на моление. Нынче в два тридцать приходите. Следующий!

Устройство скита было такое: «пещера», где проживал сам старец, братская изба, гостевой дом для паломников, поделенный на две половины, мужскую и женскую, и хозяйственный блок с собственной мини-электростанцией. Все постройки из гладко оструганных бревен, с крышами из жизнерадостной зеленой черепицы. Ни церковки, ни часовни внутри ограды не было — только икона Спасителя, да и та в необычном месте: прямо на сосне. Над иконой остроугольный навес от дождя, по бокам защитные дощечки, отчего вся конструкция смахивала на скворечник.

Загадка разъяснилась за трапезой, когда Фандорин с другими паломниками ел постные щи с кашей (оба немудрящих блюда показались изголодавшемуся магистру необыкновенно вкусными). Соседи по длинному дощатому столу сообщили, что старец, оказывается, в монахи не постригался, да и в священники не рукоположен. Приходящих не благословляет, потому что не имеет такой власти, а просто молится вместе с ними, и это многим помогает. Один желчный дядька, приехавший за молением из Петербурга, сказал, что церковное начальство поначалу даже запрещало верующим ходить в лес к старцу и сменило гнев на милость, лишь когда Сысой пожертвовал миллион на иконную фабрику. Правда, несколько других паломников объявили эту информацию злостным измышлением и клеветой, в результате чего в трапезной разразился небольшой скандал, но скоро утих — настроение у присутствующих все же было торжественное, благостное.

Слушать, как о компаньоне, которого Ника знал совсем с иной стороны, говорят с замиранием голоса и благоговением, было удивительно. Неужто бывает, чтобы человек до такой степени изменился? Это правда, что он уже довольно давно стал увлекаться божественным и терять вкус к предпринимательству. В последний год мирской жизни партнер вел полузатворническое существование, они с Николасом совсем перестали встречаться. Но дистанция между набожным бизнесменом и лесным отшельником слишком уж велика. Он был такой жовиальный, любитель выпить и закусить, и вдруг — святой старец, к которому едут издалека за молением и помощью.

Моление Николасу, конечно, не повредило бы, но лучше все же было бы получить помощь. В прежние времена, когда Сысой еще не был Сысоем, вряд ли бы он стал молиться, но уж помог бы наверняка…