Антон Чиж - Из тьмы

Приняв револьвер, Гурович резко крутанул барабан.

– Убедитесь: остался один патрон, – подсказал Ванзаров. – Теперь остается главный вопрос: кто обещал ей свободу жениха в обмен на убийства? Кому они были по-настоящему выгодны? Не подскажете, госпожа Некрасова?

В ответ барышня презрительно улыбнулась.

Гурович неуклюже дернулся, словно ловил падающее из рук оружие, и револьвер выстрелил. Барышня охнула и упала плашмя.

– О, что я наделал! – Гурович схватился за голову. – Совсем не умею пользоваться оружием… Ну, ничего, эта мерзавка свое получила… Какая подлая, коварная тварь! Господа, предлагаю закончить этот вечер с миром. Услуга за услугу. Апс, вы свободны… И конечно, все глупые обвинения с вас, Родион Георгиевич, будут сняты. По рукам?

Ванзаров пощупал затихающий пульс на холодном горле девушки, встал и повернулся к Гуровичу.

– Мы еще не закончили, – сказал он. – Вместо убийцы на свой вопрос отвечу сам. Ради чего Некрасовой была предложена сделка? Ради простой выгоды: надо было устранить конкурента на ваше место…

– Апс, шли бы вы отсюда, – сказал Гурович, вертя на пальце револьвер. – И так много лишнего узнали…

Отбросив папку и шляпу, опустив высокий воротник и расстегнув пальто, молчавший до сих пор спутник Ванзарова сильно преобразился. Прежним остался только его рост.

– Эвона как… – проговорил Гурович. – Признаю: сюрприз. Красиво…

– Я рад, что Николай не увидел всего этого, – сказал Ендрихин, невольно одергивая пиджак. – Это испытание не для его нервов. Наши друзья взяли на себя опеку над ним… Продолжайте, Родион Георгиевич.

– Вы знали, что ротмистра Ендрихина прочат на ваше место, – сказал Ванзаров. – А тут вдруг такая красивая комбинация: одним ударом убрать конкурента и обезглавить добровольцев, на всякий случай. Как в бильярде.

– Люблю положить дуплет в лузу, – согласился Гурович. – Мы в расчете, обижаться не на что. Это политика, господа, в ней нет ничего личного. Мое предложение по-прежнему в силе: разойдемся миром… Поверьте, так будет лучше для всех. Кто знает, как оно может выйти. Жаль, конечно, что не захотели узнать, какое я предложение для вас готовил, Родион Георгиевич.

– Придумали после того, как я стал вам костью в горле, не дав убить Ендрихина?

Гурович светился от удовольствия.

– Нет, раньше! Я к вам давно приглядываюсь… Да что уж там. Если б нашли с вами общий язык, у вас была бы головокружительная карьера. Только представьте: получаете срок, идете на каторгу, там обрастаете авторитетом и связями, особенно среди революционеров, ведь вы теперь ненавидите режим, потому что посадили вас ни за что. Далее бежите с каторги и становитесь во главе революционного движения России. Стали бы богатым человеком, жили в Лондоне и Цюрихе. Это же гениально: наш агент во главе революции. На мелочь, вроде убийства министра, внимания не обращаем, а серьезные дела пресекаем на корню. Какая слава! Я и кличку вам придумал: Зевс. Каково?

Ванзаров чуть-чуть поклонился.

– Благодарю за честь. Но я не убийца, как вы поняли…

– Что тут говорить, забыли… – Гурович помахал на прощание рукой. – Было исключительно приятно иметь с вами дело.

Одним движением Ендрихин выхватил револьвер и взял на изготовку. Хрустнул боек.

– Вам же сказали, Гурович, с вами еще не закончили… Продолжайте, Родион Георгиевич.

– Благодарю, ротмистр. Остался последний вопрос: куда пропали камни из сейфа? – сказал Ванзаров. – Ответ поищем в других вопросах. Отчего это вы оказались так быстро на месте преступления, в квартире князя? Филерского наблюдения за ним не было, а вызвать вас не было никакого резона. Допустим, кто-то из участков вам сообщил. Но почему вы ничего не спросили про само убийство? Почему ключи от сейфа были вложены в карман брюк князя зубцами вверх? Почему пол в квартире, куда не входила Некрасова, был тщательно вытерт рогожкой? Ответ один: потому, что вы были поблизости. Выждали, когда Некрасова всадит шпагу, забрали ключи, открыли сейф и украли мешочек. И протерли за собой.

– Что меня выдало? – без тени испуга спросил Гурович.

– Психологика…

– А если серьезно?

– Мокрые волосы в театре. Вы появились только к концу спектакля. И конечно, твердый предмет, который я почувствовал, когда меня случайно толкнули на вас. Это был не револьвер. Я долго не мог понять, что это. Пока не открылась кража. Думаю, мешочек с алмазами и сейчас в самом надежном месте: под полой вашего сюртука…