Анна Павловская - Мария, дочь Бургундии

Но и мне, далекой от политики, было понятно, что происходит что-то странное, непредвиденное. Доверенные лица герцога находились в заметном смятении. Старые соперники, как старики де Круа, вдруг возвратились к Бургундскому двору, чтобы вскоре умереть. Давние союзники, как Иоланда Савойская или герцог Милана Галеаццо Сфорца, отвернулись от Карла Смелого.

А ведь начало событий было впечатляющим. Триумфальный захват Лотарингии в предыдущем 1475 году и торжественная инаугурация Карла в Нанси ровно за год до описываемых событий стали вершиной его славы завоевателя. Он смог объединить свои северные земли через захваченную им Лотарингию и Эльзас, полученный у Сигизмунда Габсбурга, герцога Австрии и Тироля, с южными бургундскими землями. Добрый король Рене был готов передать под его покровительство Прованс, а задушевный друг герцогиня Иоланда, ненавидевшая всей душой своего брата короля Людовика XI, – Савойю. Это было бы то самое грандиозное, великое и могущественное государство в Европе, которое Карл видел в своих амбициозных мечтах. Английский король Эдуард был его шурином и союзником, с императором Фердинандом III они только что договорились о браке своих детей (правда, в который уже раз!), Милан и Венеция, Римский Папа Сикст IV, Испания и Португалия, все поддерживали Карла. Людовик XI был слишком осторожен, чтобы лезть на рожон в этой ситуации, и вел переговоры с Карлом о возможном урегулировании спорных вопросов. Одни только швейцарцы сражались за свои земли и соседние с ними земли Савойи, но сами по себе они ничего в то время не значили, так, группа забияк и наемников.

И вдруг что-то случилось. Все стало разлетаться вдребезги, и мы, дамы, сидевшие в своем великолепном дворце, никак не могли разобраться, что же пошло не так. Поражение при Грансоне. Поражение при Муртене. Швейцарские войска дважды за один год нанесли поражение герцогу, его репутация непобедимого воина была разрушена, а престиж на мировой арене стал заметно падать. А в начале октября этот юнец Рене Лотарингский смог отвоевать Нанси! Конечно, не без помощи Людовика, но какой удар по самолюбию Карла.

Поведение нашего герцога стало непредсказуемым. Казалось, в тот злополучный 1476 год им овладел дух саморазрушения. Те связи, которые с таким трудом устанавливали его предки, он рвал решительно и бесповоротно. Иоланду Савойскую, говорят, она была не только его союзником, но и влюблена в него, Карл обвинил в сговоре с Людовиком и приказал арестовать вместе с малолетним сыном, герцогом Филибертом, он был кузеном вашего знакомца Филиберта. Миссию эту поручили Оливье де Ла Маршу. Наш доблестный рыцарь страдал неимоверно, но приказ выполнил, хотя и упустил, до сих пор так и не знаю, случайно ли, маленького герцога, которому удалось найти убежище у своего дядюшки короля Людовика. Иоланду держали в заключении, зачем? Никто не мог понять. В итоге она примирилась со своим братцем Людовиком, которого ненавидела всю жизнь, и с его помощью сбежала из плена.

Карл стал чрезмерно подозрительным и всех обвинял в измене. Его одолевала ненависть к Людовику XI, он не мог справиться со своими чувствами даже ради благоденствия своих земель. Ему казалось, что весь мир против него, его идеалы и принципы были разрушены. Его прадед, дед и отец не гнушались подкупа, лести, хитрости и интриг, если речь шла о возвышении Бургундии. Они прекрасно знали цену своему окружению, но принимали его таким, какое оно есть, одаривали, обласкивали, возвышали. И им служили, им подчинялись, с ними заключали союзы. Карл же захотел въехать в историю на белом коне и с развевающимися знаменами, он не желал подстраиваться под людей и события. Он был избалован, что там говорить, получил слишком много, оставалось только терять.

После неудачных попыток отвоевать у швейцарцев земли своего верного союзника Жака Савойского, графа Ромона, Карл бросил все силы на возвращение Нанси. Это стало одержимостью. Осада началась в октябре и продолжалась до описываемых мною событий. У нас было мало известий с места событий, мы довольствовались слухами. Было ясно, что армия устала, началось дезертирство. От герцога шли письма с требованиями – денег, людей, амуниции, провианта, артиллерии, пороха. В какой-то момент нам показалось, что это всего лишь только нелепая случайность и удача вот-вот вернется к бургундскому герцогу. Говорили, что силы и провиант жителей Нанси на исходе, к тому же они чувствовали себя брошенными на произвол судьбы, герцог Рене так и не получил желанную поддержку от французского короля и продолжал находиться при дворе Людовика. Нанси был готов сдаться. Может быть, нам просто не хотелось смотреть правде в глаза. Но рождественских празднеств в тот год мы все ждали с особым нетерпением.