Роман Арефкин - Мост, колодец и тень

Я многозначительно кивнул, исторгнув какое-то междометие, удачно изображая понимание ситуации.

– Я думала ты расскажешь как твой день прошёл, но ты заснул «без задних ног» Я пошла в спальню и, можно сказать, последовала твоему примеру.

– Да, вполне себе здравый пример, правда ведь? – усмехнулся я и поцеловал её, она ответила мне с охотой и нежностью, следующие полчаса мой самовозведённый «рай» расцветал «садами Элизиума»

Покинув постель и принявшись за традиционные утренние процедуры, я практически полностью отделался от последствий недавнего вмешательства Кристенсона. Я даже убедил себя, что принятое мною решение – остаться здесь, в своём сне, было единственно-верным, ведь иллюзия счастья вновь обрела свою яркость, затмив и изгнав прочь тени «уродливой реальности»

Весь последующий день проходил так, как и все предыдущие – я его не помнил. Разумеется, я понимал логическую последовательность действия человека, подчинённого рутинному циклу жизни. Я понимал, что завершив свой завтрак, мне надлежало отправляться к пункту остановки корпоративного транспорта и я, очевидно, в компании таких же представителей становящегося среднего класса – отправлялся на работу. Но вот ничего этого моё подсознание уже не прорисовывало, наделяя меня лишь пониманием сюжета происходящего. Я делал шаг за порог и начинал двигаться туда, где находилась остановка автобуса, затем, в какой-то момент всё исчезало на долю секунды, чтобы я, осознавая факт прошедшего дня, вновь приближался к парадной двери.

Улыбка и объятие Инны, иногда – голоса детей, которые всё более эпизодически появлялись на моих глазах. С этими детьми не было никаких проблем. Появившись, они отыгрывали свою роль, в рамках общего контекста, и исчезали, якобы скрывшись в своих комнатах. Безусловно, какой-нибудь последователь идей Фрейда обнаружил бы здесь скрытое стремление запрятать проблему в «дальний угол», в моём же случае – моё подсознание ловко прятало все те аспекты «родительства», которые меня так пугали.

Вечерами, которые напоминали пребывание на сценической площадке, заставленной бутафорской мебелью, я пытался найти себе место, когда всё складывалось так, что внимание Инны мне не давалось. Мы никогда не ругались, и это уже само по себе могло вызвать подозрение, не знай я о природе моего существования в иллюзии. Однако, я не переставал испытывать тревогу всякий раз, когда по воле чьего-то сценария, я отказывался верить, что на то была воля моего подсознания, Инна исчезала. Моя жена, иллюзорные дети, все звуки имитирующие жизнь, исчезали, наполняя пространство тишиной. В один из таких эпизодов я постарался занять себя тем, что было доступно мне в моём одиночестве. Подойдя к книжной полке в гостиной, я обнаружил, что ни одно из моих движений, не провоцировало звука, как если бы я наблюдал за самим собой сквозь экран телевизора в «немом» режиме. С полки я наугад взял одну из книг, ориентируясь на название на переплёте. Ещё раньше я обнаружил, что объекты здесь, все как один, отражали мои воспоминания, из самых разных периодов моей жизни. Были книги, которые стояли на полке в моей комнате, ещё в те давние годы, когда я подростком жил с родителями. То здесь, то там я натыкался на предметы быта, облик которых не вписывался в интерьер своей «винтажностью», и приглядевшись, я понимал, что неким, непостижимым образом эти предметы были заброшены сюда моим подсознанием. Наверно глупо было пытаться искать разумный ответ – почему это так, но я не мог отделаться от этих вопросов и сомнений.

Книги, все как одна, снятые со своего насиженного места на книжной полке, внутри не имели текста, лишь пустые, белые страницы, как и моя жизнь – это было подделкой. Но я всякий раз находил в себе силы убеждаться, что каждый такой обман служил своего рода украшательством, дабы иллюзия моя обрастала этой незримой вуалью аутентичности. Я не мог себя обманывать лишь в том, что мне всё же хотелось заглянуть под эту вуаль, чтобы узнать, что таилось там, по другую сторону этого «рая»

– Олег! – голос Инны донёсся до меня, вырывая из задумчивости, сопряжённой с сонливостью, оба этих «коварных духа» витали в воздухе надо мной – Олег, кажется к тебе пришли.

Эта реплика, когда смысл её окончательно оформился в мысль, заставила меня молниеносно забыть о умиротворяющем уюте.

«– Кто бы это мог быть?» – подумал я, вставая с дивана, настороженно вслушиваясь, словно дикий зверь, уловивший признаки охотника.