Роман Арефкин - Мост, колодец и тень

Словно упреждая мой вопрос, доктор поспешил с объяснениями.

– Ещё на стадиях исследования феномена осознанного сновидения, следуя рекомендациям Кастанеды, я учился обретать контроль над своим телом, понимаете? Я имею в виду – осознанный контроль. Это была предпосылка к обретению контроля над всем происходящим. – доктор сделал здесь паузу, внимательно посмотрев на меня, словно оценивая, понимаю ли я, о чём он говорил – Когда мне это удалось, и я обрёл некоторую устойчивость в удержании сознания в узде сна, я приступил к самому интересному для меня – взаимодействию с другими объектами внутри самого сна, так сказать – с другими персонажами. Прежде всего мне хотелось завязать с ними непринуждённую беседу, чтобы заставить реагировать на те вербальные стимулы, которые я бы им сообщал. Понимаете?

Я прошагал к стоявшему рядом креслу, и едва не свалился в него, прижав ладони к лицу, мне вдруг захотелось растереть глаза, как ели бы я сбрасывал с них пелену наваждения.

– Это может казаться несколько сложным, – продолжал Кристенсон – но это чрезвычайно интересно! Видите ли, само сновидение – это продукт подсознания, то есть творение не зависящее от сознания и воли. Как только мы устанавливаем контроль над сновидением, наше сознание вытесняет подсознание, загоняя его обратно в своё укрытие, оставаясь наедине с тем, что коварный обитатель наших ментальных глуби подсознание я имею в виду, уже сотворило. Здесь встаёт интересный вопрос!

– Вы имеете в виду, – выдохнул я и решил, что ясности ради не лишним будет понять, что именно пытался сказать доктор – что при таком контакте происходит своего рода «конфликт» двух форм сознания?

Кристенсон обдумал мой вопрос, затем несколько раз кивнул, его выражение лица говорило о том, что ему импонировало моё «понимание» предмета.

– Всякий раз, когда я вступал в контакт с образами из сновидений, всё вокруг замирало, как то произошло на твоих глазах с образом твоей жены. Не удивляйся её исчезновению – это закономерно! Образы буквально растворяются в пространстве, и само окружающее пространство следует их примеру. Полагаю это связано с тем, что само подсознание уступает место сознанию, и продукты «подсознательного», за неимением питающей их основы – рассыпаются.

Я, как мне казалось, понимал, в общих чертах, о чём говорил доктор.

– И что происходит потом, когда всё, как вы говорите, растворяется?

Кристенсон состроил притворно-удивлённую мину.

– Ну затем, вы либо просыпаетесь, так как сон обрывается, выбрасывая вас обратно в реальность, ведь сознание берёт контроль над вашим телом, или, если вы сможете вновь заснуть – ваше подсознание выберется из укрытия и сотворить новое сновидение.

Слушая Кристенсона, я обнаруживал, что многое из того, что он говорил, было знакомо мне с практической стороны, так действительно случалось в моей жизни.

– Но мой случай, получается, какой-то особенный? – спросил я, заведомо зная ответ на свой вопрос.

– О да, – доктор закивал головой – ваш случай – особенный – не то слово! Олег, доктора пытались пробудить вас доступными им способами, всё оказалось тщетно. При этом, средства электро-энцефалографии фиксируют все характерные признаки нормального, глубокого сна. Это не может быть спонтанной реакцией, скажите, что случилось?

Этот вопрос на мгновение поставил меня в тупик. Я, конечно же, прекрасно помнил, что случилось, и при желании, мог рассказать Кристенсону в деталях, однако это лишь усугубляло гнетущее меня чувство отчаянья. Я продолжал цепляться за эти обломки моей, стремительно тонущей мечты.

– Я помню, как направился поздно вечером на прогулку, так, бесцельно побродить, освежить голову. Вскоре я вышел к берегу реки и пошёл вдоль него пока не увидел мост. До этого я никогда там не был. Мне показалось интересным осмотреться вблизи. Там было тихи и совершенно безлюдно.

Кристенсон глядел на меня молча, словно верифицируя мою историю на предмет правдоподобности.

– Я помню, что сознание моё словно потухло, и затем я уже очнулся в больнице. Там был мой отец, и Инна появилась . – дальше мне не было резона искажать правду, поскольку я успешно обратил все последующие события в правду для самого себя.

– Но разве вам не показалось странным, что Инна, извините за прямоту, была там, когда она… – доктор не нашёл подходящих слов, и я пришёл ему на помощь.

– Когда я понимал, что она умерла. Всё верно, так всё и было. Я сперва поверить не мог своим глазам, но это не могло быть видением. Мой отец, он тоже вёл себя, как ни в чём не бывало, всё выглядело так, как если бы это я располагал ложными воспоминаниями. Знаете, прийдя в себя в больничной койке, и увидев столь убедительные доказательства, легко убедиться в своём заблуждении.