Сергей Богачев - Богдан Хмельницкий. Искушение

– А вот про это я хотел бы с тобой, Ларион, отдельно поговорить. Ступай, Тимош, домой и не печалься, все с твоим батькой хорошо будет, я тебе при всех это обещаю. Кривонос тебя проводит, а то лихих людей сейчас немало, – Кричевский, улыбаясь, проводил крестника с казаком до порога, приказав Кривоносу как следует присмотреть за хлопцем.

К Иллариону он вернулся уже не в столь добром расположении духа и без улыбки. Плотно закрыв дверь, полковник подошел к столу и взял в руки распечатанный конверт.

– По правде говоря, все еще хуже, нежели вы себе представляете. Только тебе, Ларион, и могу рассказать, что на самом деле удумал Чаплинский. Вот посмотри, что тут написано: «Заговорщика Хмельницкого схватить и прилюдно отрубить голову на майдане Чигирина, чтобы и другим бандитам была наука». А подписано это предписание, выданное мне сегодня утром, лично хорунжим Александром Конецпольским, – Кричевский протянул бумагу Иллариону.

Тот прочитал письмо. Действительно, угроза для жизни будущего гетмана Украины была нешуточная, надо торопиться с его освобождением.

Между тем полковник продолжил:

– Вместе с письмом пану Потоцкому от полка нужно написать приказ об освобождении из-под стражи Хмельницкого. Но здесь одного моего слова будет недостаточно. Я так думаю, эти паскуды могут подослать к Богдану в тюрьму душегуба. А потому надобно подкупить стражников, чтобы, пока мы не вытащим кума из темницы, охраняли его как зеницу ока и никого к нему не подпускали. Да и писарю, Ларион, за труды праведные да за молчание нужно будет заплатить. Так что наш клад тут очень пригодится.

«Ты смотри, что в XVII веке, что в XXI, а нравы в Украине одни и те же: не подмажешь – не поедешь, – усмехнулся про себя Добродумов-Сергеев. – Без взятки ни сейчас, ни тогда обойтись не могли. На том стояли и стоять будем».

В то же самое время в корчме на окраине Чигирина, в дальнем углу за столом сидели трое: подстароста Чаплинский, его помощник Мисловский и какой-то служивый в форме тюремного стражника – и о чем-то тихо разговаривали. Под конец разговора один из панов протянул солдату какой-то сверток. Затем шляхтичи встали и, бросив на ходу «Так что, в ночь на воскресенье?», довольные вышли из корчмы.

Письмо Николаю Потоцкому и приказ об освобождении Хмельницкого подготовили к концу недели. Чтобы не вызывать лишнего подозрения, Кричевский решил вывести сотника из тюрьмы к воскресенью, когда стражи останется мало. Полковник пообещал, что отправит по квартирам почти всех солдат, тем же, которые останутся, было щедро заплачено, чтобы до поры до времени они никому не рассказывали об освобождении Богдана.

Ранним утром в субботу стражники, как всегда, заступили на службу. На этот раз их было всего трое: двое часовых, которые обычно стоят у входа, и привратник, у которого хранятся ключи от камер. Дождавшись, когда наступит ночь и один из часовых крепко уснет, а второй задремлет на своем посту, привратник потихоньку пробрался к камере, где находился злостный преступник и бунтарь Богдан Хмельницкий. Он приложил ухо к двери и замер – внутри было тихо, значит, преступник спит. Солдат бесшумно вставил в скважину ключ, повернул его несколько раз, отодвинул засов и осторожно открыл дверь. Пройдя несколько шагов, он достал из-за пояса крепкую веревку и, подойдя к лавке, на которой спал пленник, быстро накинул ему на шею удавку и изо всей силы затянул ее. Однако «шея» под петлей почему-то оказалась слишком мягкой. Стражник резко дернул за плечо человека, спавшего на лавке, и… увидел, что это просто мешок с соломой.

Сам же Богдан в это время был уже далеко от стен чигиринской тюрьмы. В сопровождении друзей-товарищей, божьего человека Добродумова, старшего сына Тимоша и нескольких десятков верных казаков он отправлялся в дорогу на Запорожье. Из города его вывезли на подводе, укрыв от посторонних глаз ковдрами и овечьими шкурами. С одной стороны, чтобы лишние глаза не видели, с другой – неделя пребывания в каземате не прошла бесследно, и полковник немного ослаб. За обозом бежали два огромных пса диковинной в этих местах породы. Покидая Чигирин, Хмельницкий услышал, как в главном костеле громко звонят колокола.

– Хлопцы, а что это случилось в Чигирине, почему так громко звонят колокола в костеле? – спросил он из своей подводы, слегка приподняв ковдру.

– Свадьбу пан подстароста Чаплинский играет, венчается со своей Прекрасной Еленой. Все шляхетное панство пригласил в гости. Даже сам хорунжий Конецпольский приехал как посаженный батько молодой, – коротко ответил ехавший рядом верный советник Добродумов.