Кристофер Сэнсом - Плач

Пэджет рядом со мной глубоко вздохнул и медленно проговорил:

– Ваше Величество, публичный суд за измену может вынести на публику недавние проблемы, касающиеся королевы. А также смерть тех анабаптистов. Нам не нужна огласка. Не сейчас.

– Он может быть осужден парламентом, согласно Акту о лишении прав состояния, – заявил король.

– Это приведет к еще большей огласке.

Генрих махнул рукой, как будто это был пустяк, но по выражению его лица я видел, что на самом деле он так не считает. Пэджет снова глубоко вздохнул, прежде чем довести свою точку зрения до конца.

– Даже если Шардлейка тихо убрать, это станет известно, и некоторые могут увидеть в этом ход против протестантской стороны. Новый политический баланс все еще очень хрупок. Нам не нужно без необходимости нарушать его.

Уильям замолк, а Генрих сердито уставился на него. Я представил, как за последние тридцать семь лет король неоднократно разыгрывал эту сцену со встревоженными главными советниками: королевская ярость, требование беспощадных мер, советники пытаются предупредить его о возможных нежелательных последствиях…

Правитель сел и задумался. Наконец он хмыкнул – странный звук, напоминавший визг поросенка, полный недовольства, – и свирепо посмотрел на меня.

– Но, конечно же, мы можем убить его по-тихому.

– Поверьте, Ваше Величество, у меня нет ни малейшей симпатии к этому человеку. И все же я думаю, это был бы не мудрый ход. В частности, Парры будут обеспокоены его исчезновением, – продолжил настаивать на своем секретарь.

Король вздохнул:

– Ну, так дай мне правильный совет, Пэджет, у тебя всегда они есть. Хотя мне может быть неприятно его услышать.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

Генрих бросил на Уильяма язвительный взгляд.

– Ты же знаешь, с какой стороны намазан маслом твой хлеб, а? Всегда выполнять мою волю, никогда не идти своим путем, как Уолси и Кромвель?

Пэджет низко поклонился:

– Я служу только во исполнение политики, избранной Вашим Величеством.

– И все же я избавился бы от этого человека. – Король уставился на меня немигающим, как у змеи, взглядом. Я знал, что моя жизнь и жизнь Николаса висит на волоске. Казалось, прошла вечность, прежде чем правитель заговорил снова: – Пэджет прав. Ты – сержант, и известно, что ты работал на королеву. Твое исчезновение вызвало бы переполох. – Он глубоко вздохнул. – Я отпущу тебя, мастер Шардлейк, тебя и твоего мальчишку. Только из политических соображений. Но учти. – Генрих подался вперед и снова возвысил голос: – Ты никогда, никогда не приблизишься к королеве, не появишься вблизи какого-либо из королевских дворцов и не будешь делать ничего, что могло бы – хотя бы могло – дать мне тебя заметить. Ты понял? Я не хочу слышать о тебе, а еще меньше снова тебя видеть. А если увижу, то уже не твою согнутую спину, а только – только – твою голову! – Последние слова сопровождались стуком по подлокотнику кресла. Король откинулся назад, тяжело дыша. – А теперь, Пэджет, убери его отсюда. И пришли сюда Уилла Соммерса. Мне нужно отвлечься.

Мастер секретарь поклонился и, сделав мне знак, попятился к двери: было запрещено поворачиваться к королю спиной. Я попятился следом, страшась услышать, что Его Величество позовет меня назад. Уильям постучал в дверь, ее открыл снаружи стражник, и мы благополучно попятились через нее. За дверью вместе со стражником стоял Соммерс, на плече которого по-прежнему сидела обезьянка. Пэджет кивнул в сторону двери, и шут со стражником, который раньше был с королем, проскользнули внутрь. Звук захлопнувшейся двери вызвал у меня непомерный наплыв облегчения.

Государственный секретарь повел меня обратно по коридору. Тут я снова ощутил, как пол качается и уходит у меня из-под ног, и мне пришлось, тяжело дыша, прислониться к стене. Пэджет бесстрастно взглянул на меня.

– Похоже, вы едва спаслись, – сказал он без всяких эмоций. – Вам повезло, мастер Шардлейк.

Я немного пришел в себя.

– А он не позовет… не может позвать меня обратно?

– Нет. Он уже решил. Вы говорили очень хорошо, каждое слово было обдумано, – неохотно добавил Уильям и наклонил голову. – Вы действительно уговорили королеву позволить вам разыскать книгу?

Я не ответил, и Пэджет с едва заметной улыбкой сказал:

– Что ж, теперь это не имеет значения.

Вопреки себе я посмотрел на него с благодарностью. Учитывая все происшедшее, казалось странным парадоксом, что под конец меня спас этот человек. Однако без его вмешательства я бы, несомненно, уже был на пути в Тауэр, вместе с Николасом – он бы стал не первой невинной жертвой в сетях короля. Я глубоко вздохнул.