Вера Русакова - Опера и смерть

Синьор Петрич поднял тост за новорожденную и преподнёс ей подарок. Подарок понравился, тост тоже.

Месье Сэрму вспомнил шутку: рай – это место, где французы – повара, итальянцы – любовники, швейцарцы – часовщики, а организуют всё англичане. А ад- место, где англичане – повара, швейцарцы – любовники, французы – часовщики, а организуют всё итальянцы.

– Теперь я знаю, почему у нашей труппы хорошо идут дела, – фыркнула его супруга. – У нас директор не итальянец.

Петрич рассмеялся:

– Гарибальди итальянец, однако его предприятия были куда успешнее, и, главное, грандиознее моих!

Подали новую перемену блюд. Разговор на время затих. Элизабет Мак-Генри, временно прекратив насыщаться, тихо сказала своему соседу Амати:

– По-моему, такие шутки не совсем справедливы. После Рисорджерменто гений итальянцев уже не подлежит сомнению. Как я завидую вашей нации и восхищаюсь ею!

Синьор Амати не высказал ожидаемого восторга; вместо этого он покраснел и промямлил что-то неопределённое. Зато Лаура, сидевшая напротив, взглянула на визави с благодарностью.

– Как я жалею, – сказала она так же тихо, – что не родилась на несколько лет раньше! Тогда я могла бы принять участие в великих событиях, определивших облик нашей страны!

– Не только вашей страны, но и всего мира. Возможно, мои слова покажутся Вам излишне торжественными, но они искренни – множество угнетённых наций смотрят на вас и вдохновляются вашим примером.

Во главе стола тем временем разговор принял более прозаическое направление.

– Сеньор Октавио говорил мне, – просвещал соседей месье Сэрму, – что у них в Центральной Америке тоже делают вино, и представьте себе: он предпочитает это вино французскому.

– У каждого свой вкус. А у сеньора Октавио, судя по его жене, вкус… ээээ …. своеобразный.

– Не язвите, Роберто. – Тереза была в прекрасном настроении. – Она кажется, добрая женщина, а доброта не хуже красоты.

– Я бы предпочёл злую и упоительную, – улыбнулся директор, – как Мустафа-бей.

– Думаю, что злая и упоительная просто не стала бы жить с беем.

– В жизни всякое бывает, дорогой друг. Турецкий пират Хайреддин Барбаросса захватил как-то венецианский корабль, всех мужчин перебил, а женщин отправил в подарок султану. Одна из пассажирок злосчастного корабля, юная Сесилия Верньер-Баффо, стала женой наследника престола, а потом и султаншей. Так она там правила всеми: мужем, сыном, министрами, страной. Только никто не знает, была ли она счастлива.

– О, дорогая! Счастье – странная вещь. Человек, находящийся в ужасных условиях, может чувствовать себя счастливым, а благоденствующий во дворце – страдать.

Смех прервал историко-философские рассуждения.

– Месье рассказывал про мусульманина, который жил в России и очень любил водку. Объяснял это тем, что пророк запретил пить вино, а про водку – ни слова не сказал.

– Ловко придумано!

– Вино полезно и приятно, а от крепких напитков один вред. Господин Лев Ситников говорил, что у них в России пьянство – большое горе для многих семей.

– Про Россию ничего не могу сказать, а какое дикое пьянство в Баварии – вспомнить страшно.

– А в Англии вам не страшно? Мы с сеньором Октавио и сеньорой Лус пошли гулять по Лондону и зашли в какой-то квартал… так мне показалось, что это отделение ада на Земле. Пьяные валяются на улице и пахнут так… обычно сравнивают с бочкой вина, но тут бочка вина флаконом духов бы показалась… Злоба просто в воздухе висит, лица уродливые, пропитые… Мы еле выбрались. Сеньор Октавио потом говорит: «и это самая богатая страна мира»! А я ему отвечаю: «и это нация, которая на всех смотрит свысока и всех называет дикарями»!

– К сожалению, этому пороку подвержены все британские подданные, в том числе и мои соплеменники ирландцы…

– Пьянство – ладно, а вот что злоба в воздухе висит – это вы верно подметили. Они все здесь злые и холодные…

– Они этим даже гордятся. Называют свою чёрствость и бесчувственность «жёсткой верхней губой».

– Друзья, наша беседа начинает приобретать какой-то мрачный тон! Давайте говорить о хорошем! Хотя бы о новых модах.

Глава 2.

Рассказывает Лал-баи Шринивасан, известная также как Рубина Пернэ.

День рождения синьоры Терезы прошёл замечательно, но потом у меня болела голова.

Виновата была в этом я сама, разумеется. Прекрасно знаю, что должна соблюдать меру, и всё равно выпила лишнего. На улице не валялась, конечно, но чувствовала себя плохо. Потому и вышла утром пораньше, хотела свежим воздухом подышать. Только какой там воздух – копоть и туман.