Анне Ильвес - Огненная птица

Женьке передался отцовский талант, и когда они что-то мастерили вместе, наблюдать за этой парочкой было одно удовольствие. Пухленький, вечно ворчливый, недовольный старикашка и смеющийся двухметровый детина спорили из-за каждого пустячка, громко выясняли отношения, смешно переругиваясь между собой.

– Чего не кукситься? Оглянись вокруг и найди хоть одну причину, почему мою рожу должна озарять блаженная счастливая улыбка, – недовольно пробурчал я в ответ. Он засмеялся.

– Растрынделся, брюзга, и потише возмущайся, вон старший ходит, как лис по курятнику, ищет, к кому бы прикопаться. Вот, махорочки покури – уже повод порадоваться.

Мы важно расселись, потягивая одну на двоих папироску.

– Что Аглая, пишет? – спросил я.

– Нет. Запропастилась куда-то, – Женька внезапно погрустнел.

– И угораздило же тебя в такое лихое время жениться, – посетовал я.

– А я вот не жалею! – сказал он, видимо, забросив унылые мысли куда подальше, снова улыбнулся. Пошел снег.

Со стороны леса донеслись крики.

– Шарик! Ша-а-а-а-арик, мать твою! Куда ты подевался, гвоздь в моей заднице, а не собака!

Шарик несся по окопу, сбивая всех и вся на своем пути, кто-то из солдат поманил пса куском хлеба. Остановилась собачина только возле бойца, протягивающего угощение, сожрал он его за секунду, мечтая, наверное, полакомиться еще и рукой хотя бы до локтя.

– Маджид! Какого черта творишь, образина?! Как я теперь его должен уговаривать под танк лезть?!

Это орал «на всю Украину» наш кинолог Антип. Молоденький узбек мяукал что-то бессвязное в ответ.

– Жалько его, жалько, хорошая песка.

– Тфу, дурак, – выругался Антип, схватил провинившегося Шарика за шкирку и поволок к остальным собакам. Ругался он неспроста, собак не кормят несколько дней, приучая их к тому, что еду можно найти под танком. Надевают макет взрывного устройства и дрессируют залезать под танк уже с ним. Немцы с ума сходят от наших четвероногих. Сетки натягивали на днища танков, пулеметным огнем обстреливали – все нипочем Барбосам. Конечно, большая часть собак-истребителей погибает вместе с подорванным танком…

Нас окликнули, и мы побрели рыть окопы.

Москва. Наши дни

В дверь позвонили. Вздрогнув от неожиданности, я встала с кресла и пошла посмотреть, кого там черти принесли на ночь глядя. Проходя по коридору, споткнулась о короб с дедушкиными вещами, боль в ноге напомнила о том, что накануне я устроила в его комнате ревизию. Теперь предстояло вновь все перебрать и разложить, избавившись от ненужного. Дурака работа любит, как частенько говорит Миха, гоняя ленивых санитаров перемывать секционную снова и снова.

Посмотрев в глазок, я увидела Сему. Не знаю почему, но я была приятно удивлена его визиту и поторопилась открыть замок.

– Привет, какими судьбами? – я улыбнулась.

– Маш, ты не ответила, я думал, может, с тобой приключилось что… – Он был смущен и несколько растерян.

– Ты же в Питер уехал по работе, не стала отвлекать.

– Да, вернулся вчера ночью, можно войти?

Я опомнилась, вот курица, даже не заметила, что держу человека на пороге.

– Входи, конечно! – Видимо, от неожиданности визита я забыла о приличиях. – Только сразу предупреждаю, кроме подсохших бутербродов и початой бутылки вина угоститься нечем.

– Ты вообще питаешься чем-нибудь? Сейчас вернусь, – он накинул снова свое пальто и скрылся за дверью.

Вернулся Сема минут через сорок, этого времени мне хватило, чтобы привести себя в более презентабельный вид.

– Ты что, ограбил супермаркет? – я засмеялась, когда увидела его на пороге, нагруженного огромными пакетами.

– Почему сразу ограбил, – он улыбнулся, – позволь сегодня поухаживать за тобой. Ты же не против, если я похозяйничаю на твоей кухне?

– Предоставляю тебе ее в полное распоряжение!

Через два часа ужин был готов. Стейки из говядины, приправленные веточками розмарина, издавали такой аромат, что, наверное, кошки из всех близлежащих окрестностей прилипли сейчас к дверям подъезда. Мы открыли вино.

– Сегодня у меня был просто королевский ужин, спасибо тебе, незваный гость, – сказала я, убирая тарелки со стола. – Где ты так научился готовить?

– Годы холостяцкой жизни принесли свои плоды. Да и готовить я, собственно, не умею, только мясо, а это, наверное, у мужчин в крови. Ты переезжать собираешься?

Он кивнул в сторону коробок, которые в разрозненном порядке стояли по всей квартире.