Александр Руж - Четвертый коготь дракона

Когда все было готово к отправлению, Максимов занял место механика на локомотиве. Рядом стоял Грин с лопатой в руке. Пассажиры, взбудораженные всем произошедшим, еще роились возле поезда, галдя и не желая заходить в вагоны.

– Всем занять свои места! – выкрикнул Максимов, но его голос утонул в разноголосом гомоне.

На помощь пришел юный австриец. Он ступил на подножку локомотива, ухватился рукой за поручень, приподнялся на цыпочках, весь вытянулся вверх и зычно прокричал:

– По вагонам! Через минуту состав отходит. Кто не успеет занять свое место, останется здесь.

И его послушались.

На задней площадке. – Еще один! – Ридикюль как метательное оружие. – Приемы французской борьбы. – Шпрайтенбах. – Бегство от полиции. – Лучший город Швейцарии. – Два императора. – Человек в зеленом. – Приглашение герра Мейера. – Гастрономические изыски. – Обитательница дальней комнаты. – Гроссмюнстер. – Сумасшедший ездок. – Анита попадает в неприятную ситуацию. – Размышления о современной моде. – Платье для принцессы. – Изобретение мистера Ханта. – Погоня в лабиринте улиц. – Стряслась беда.

Максимов вел поезд на малой скорости – не на шутку опасался какой-нибудь новой каверзы. За последние два-три часа его представления о мирной и безмятежной Швейцарии претерпели серьезные изменения. Отныне он не верил царящему вокруг внешнему спокойствию и на пасторальные пейзажи смотрел с подозрением. Мысли о возможных западнях и засадах витали, очевидно, и в голове мистера Грина. Он тщательно зарядил свой «Кольт Уолкер» и, забрасывая в топку уголь – лопату за лопатой, – не забывал окидывать хватким взглядом местность, по которой проезжал состав.

Неспешный ход локомотива способствовал тому, что зловонный удушливый дым не обволакивал состав, а расплывался черной косматой тучей чуть позади высокой трубы. Анита воспользовалась этим обстоятельством и вышла из чрева вагона, где в духоте, да еще по соседству с трупами было совсем неуютно, и пристроилась на задней открытой площадке, облокотясь на перильца.

Она смотрела на рельсы, которые невидимый фокусник вытягивал из-под вагона, как ленты из шляпы в цирке. Картина была самой умиротворяющей, и Анита стала понемногу успокаиваться, отходя от треволнений дня, который, судя по высоте солнца, уже клонился к вечеру.

Сквозь перестук колес она не расслышала шагов позади себя. Когда почувствовала, что рядом кто-то стоит, резко обернулась и схватилась за свой ридикюль, в котором всегда лежал острый нож – ее единственное, но действенное оружие. Но тут же расслабилась, увидев возле себя мальчишку-австрийца. Он тоже взялся за перила, так как устоять на площадке раскачивавшегося вагона было непросто. Его глаза встретились с глазами Аниты.

– Не помешаю? – спросил он с дежурной учтивостью.

Сначала занял место, а потом спросил, отметила про себя Анита. Этот вопрос – не более чем формальность. Анита даже не сочла нужным реагировать на него. Видно же: мальчик не терпит возражений и берет от жизни все, что ему требуется.

– Вы так и не ответили мне, – сказала она, надеясь завязать беседу с заинтересовавшим ее человеком. – Кто вы, откуда? И почему не стали стреляться с Алексом, когда узнали, что он русский?

Австриец помедлил, потом его рука нырнула за отворот накрахмаленной рубахи и извлекла на свет голубую шелковую тесьму, к которой крепился крест с изображением распятого апостола на фоне золотого двуглавого орла и четырьмя латинскими буквами «S.A.P.R.».

– Орден Андрея Первозванного? – изумилась Анита. – Это же высшая награда Российской империи! Откуда она у вас? – попробовала угадать: – Память о каком-нибудь знакомом? Родственнике?

– Ни то, ни другое. – Австриец спрятал крест под рубаху. – Эту награду вручил мне лично император Николай Павлович.

– Вам? Лично? – Изумление Аниты возросло до предела. – Сколько же вам лет?

– Девятнадцать. – Тут он замешкался и смущенно прибавил: – Исполнится в августе. Но орден я получил четыре года назад.

– Вы хотите сказать, что российский царь вручил вам высший орден своей империи, когда вам было всего пятнадцать?

– Истинно так.

То, что говорил этот юноша, было совершенно неправдоподобным, но Анита отчего-то ему верила. И еще заметила, что в его голосе не было ни тени хвастовства или напыщенности. О том, что его в почти еще ребяческом возрасте отметили орденом, каковым в России награждают высокопоставленных чиновников, членов царской фамилии и особо отличившихся военачальников, он рассказывал как о чем-то само собой разумеющемся.