Авраам Мапу - Сионская любовь

Преступление

Темная ночь. Мрак. Ветер гонит по небу тучи. Тишина в доме Иорама. Обитатели его спят безмятежным сном. Ахан отомкнул казну, извлек сокровища и вручил их Хэферу и Букье. Эти двое унесли драгоценности и отдали Матану, и тот спрятал их под землей.

Ахан поднялся на одну, на другую крышу и разбросал серу. Затем спустился на землю, бесшумно вошел в дом служанок и рабов, взял сына Наваля, беззвучно вышел, закрыл дверь снаружи на засов. Также неслышно Хэла выскользнула из дома хозяйки, задвинув щеколду.

С четырех углов запалил оба дома Ахан. Вспыхнуло пламя, клубы дыма устремились ввысь. Когда все вокруг потонуло в огне, Ахан ринулся к дому Наамы, что стоял поодаль, целый и невредимый. Схватившись за голову, в ужасе возопил: “О, госпожа моя! Дома Иорама в огне, и некому гасить пламя. Жена моя Хэла с Азрикамом на руках успела выскочить в окно. Хагит кинулась спасать старших сыновей, но огонь погубил всех. О, госпожа, ведь и мой сын погиб, сгорел в доме слуг и рабов!”

А тем временем Хэфер и Букья проходят мимо окна Наамы, и один говорит другому: “Гляди, пламя ревности пожрало дом Иорама!” Содрогнулась Наама от ужаса и говорит в слезах: “Душегуб неведомый свершил зло, а меня обвинят, что подожгла. О, несчастная! Где искать спасения?” Тут Ахан с подсказкой: “Переоденься, госпожа, в мужское платье и скройся, дождись, когда людской гнев стихнет. Да поторопись, пока не вынырнули из тьмы мстители за Хагит. Как бы не схватили тебя и не возвели напраслину”.

Наама, минуты лишней не медля, сделала, как надоумил Ахан. Вышла через окно и исчезла в ночи, спасая свою душу. “А вы, – говорит Ахан ее служанкам, – бегите прочь, спрячьтесь в укромном и надежном месте, и гроза стороной пройдет”. Он указал им дом, где скрыться, плотно запер за ними двери и зажег огонь. Плач и стоны раздались из-за стен и скоро потонули в дыму и треске пламени. Кто-то любит ближнего, другому милы его крики в огне.

“Теперь-то уж из домашних Иорама никого в живых не осталось, кто бы нас с тобой знал, – потирая руки, сказал Ахан, обращаясь к Хэле, – обними покрепче нашего сыночка Наваля и впредь зови его Азрикам. И поторопимся назад к пожарищу”.

Только Ахан сделал наставление жене, как сбежались жители соседних домов, и супруги тотчас заплакали и завыли, запричитали и заголосили. Тут Иядидья и Тирца показались. Руками всплеснули, за голову схватились: “Какое несчастье, поспешим, люди, к дому Наамы!” Пришли и видят: дом пуст, ни души.

– Куда исчезла Наама? – вопрошают Тирца и Иядидья.

– О горе, горе горькое, – возопил в ответ Ахан, – я сегодня замешкался, трудясь в поле, и, как вернулся, чую запах серы бьет в нос. Первым делом кинулся выручать госпожу мою Хагит и деток ее. Вижу: она через окно протягивает Азрикама моей Хэле и вновь скрывается в дыму – спасать старших сыновей, да поздно – безжалостное пламя пожрало всех, не уцелела ни одна живая душа. Я кинулся к дому Наамы – нет ее. Тут вспомнил о родном дитяте – вот кого надо избавить от гибели – и опоздал!

– Дитя мое, сынок, плоть и кровь моя! Погиб! Проклята будь ревность Иорамовых жен, души живые невинные она погубила! Горе, горе! – кричит Хэла.

– Вчера схватились промеж собой, – говорит Ахан, – и в гневе кричит Хагит сопернице: “Будет с тебя, Наама. Приворожила Иорама, любовью его силу свою обрела. Нет более мужа нашего, и сыновья мои наследуют его. А ты, несчастная, хоть и понесла, промучаешься родами понапрасну и родишь ветер. Сыновья мои вырастут и укажут тебе на дверь, и не видать тебе, чужачке, удела в наследии!” – вот как сказала Хагит Нааме, – закончил Ахан.

Изумленные, потрясенные слушают Иядидья и Тирца. Тут показались из тьмы горячие головы, жаждут мщения.

– Где Наама, где лиходейка-поджигательница? – кричат мстители.

Не отвечая, обращается Иядидья к верным слугам – Ахану и Хэле.

– Несите малютку Азрикама в мой дом. Ты, Хэла, живи у меня, станешь кормилицей мальчику. Так спасем от забвения имя славного воеводы Иорама, и светильник его не угаснет, – сказал Иядидья.

– Где супостатка, где изменница? – не отступают стражи минувшего дня, – кровью ее погасим пламя! – вопят они в гневе.

– Подождем, время укажет на ее убежище, – говорит Иядидья.

Судьи кругом

Наама поспешает к родственнику Авишаю, что отвечает за стада Иорама в Бейт Лехеме. Авишай препроводил гостью к брату Ситри, а тот нашел ей пристанище на Кармеле.

Истекли двенадцать дней, и Наама родила близнецов – сына и дочь, и дала им имена Амнон и Пнина.