Алексей Тырышкин - Ястреб и Рысь

Алексей Тырышкин

Ястреб и Рысь

Каменный век. Юный охотник по имени Ястреб идет по следу страшного мистического существа – хулгу. Оно умеет принимать любой облик, питается человечиной и обладает недюжинным умом. Но самое страшное – тварь уже проникла в родное селение Ястреба. Выбора нет: если не найти хулгу, погибнет весь род.

Глава 1. Смерть шамана

1.

Вечерело. Над быстрой горной рекой нависал легкий летний туман. Затихал ветер, и только один звук упрямо бил в тиши однообразным ритмом. Мерный стук шаманского бубна далеко разносился по воде от приречного селения, состоящего из трех десятков больших землянок.

В центре селения, на площадке для сходов, горел огромный костер. Перед ним сидел усталый шаман в уборе из птичьих перьев и рыбьей кожи. Он мерно стучал сбитой в кровь ладонью по огромному бубну, что примостился на его коленях. Рядом с шаманом лежало мертвое тело, укутанное в шкуру черного медведя и накрепко перевязанное в трех местах кожаными ремнями.

Поодаль вокруг костра сидели десятка три местных мужчин. Все с копьями, с лицами, измазанными белой глиной, – чтобы не узнали злые духи и не пришли мстить после обряда. Их от костра, шамана и трупа отделял четко очерченный и просыпанный охрой защитный круг.

Только один человек не побоялся злых духов и не стал замазывать свое лицо священной глиной – старейшина. Это был огромный, широченный мужчина с кудрявой седой бородой. Он то и дело поглядывал в сторону дороги, ведущей в лес. И вот его ожидание наконец вознаградилось.

– Иду-у-ут! Посвященные идут! – раздался радостный крик сразу нескольких женщин, что были посланы к дороге смотреть вперед. Шаман, едва заслышав их, с облегчением вздохнул. Видно было, он уже на грани сознания, и только нечеловечески сильная воля удерживает его от обморока.

– Терпи, шаман! – рыкнул на него старейшина, подскакивая в испуге с места. – Терпи, чуток осталось!

Тот встряхнулся. Биение бубна продолжилось еще громче и чаще, напоминая стук сердца пробежавшего пару верст человека. Долгожданные гости скорым шагом вступили в село – четверо Посвященных в берестяных личинах, в беленых кожаных безрукавках и таких же штанах, с длинными трехгранными кинжалами из камня за широкими поясами.

– Наконец! – недовольно пробурчал старейшина, выходя им навстречу. – Чего так долго шли?!

– Черные Кабаны не хотели пускать через свои земли, пока не встретимся с их вождем Живоглотом, – ответил старший из Посвященных. Он заметно отличался от остальных своими властными манерами, был выше их на голову и шел впереди.

– Черные Кабаны? Проклятые свиньи! – сплюнул со злостью старейшина. – Еще немного – и вы могли опоздать. Наш шаман уже вторые сутки сидит у… этого.

Называть умершего по имени не стоило, а лучше было и вообще не упоминать его даже обтекающими словами типа «этот», «он». О чем и дал понять собеседник старейшине коротким и резким жестом.

Посвященные вошли в защитный круг из охры и осторожно приблизились к шаману. Старший протянул руку к бубну. Шаман поднял на него ввалившиеся усталые глаза, в которых отразилось огромное облегчение. Когда бубен оказался в руках Посвященного, он захрипел и рухнул без сил на спину. Старший Посвященный немедленно продолжил ритм, заданный шаманом. Остальные споро выдернули из-за поясов куски свернутых жил кабарги и начали сооружать носилки для умершего. Едва они закончили, старший Посвященный безжалостно отбросил прочь бубен, схватил один из концов носилок.

– Берем! Быстро понесли!

Едва перестали качаться ветки на тропе за спинами Посвященных, унесших опасный труп, старейшина подозвал к себе ближайших женщин. Он распорядился щедро накидать близ села на следы ушедших еловый лапник.

Женщин было две: молоденькая, еще не рожавшая, и уже пожилая, с щербатым ртом и впалыми щеками.

– Слушай, – прошептала молодая, косясь большими серыми глазами в сторону старейшины. – А чего так? Зачем лапником-то?

– Чтобы не вернулся, – проскрипела старшая, не отрываясь от работы. Молодая от ее слов аж отшатнулась.

– Кто… не вернулся?!

Пожилая женщина остановилась, зло прищурилась на глупую.

– Сама как думаешь?

В это время четверка Посвященных быстро неслась по темнеющему прямо на глазах лесу, следуя еле заметной тропинкой. Люди здесь ходили редко. Путь до Кладбища Шаманов шел по местам недобрым, а конечный пункт за шатким мостиком вообще считался запретным. Нарушившему запрет угрожало изгнание из рода и племени на веки вечные. Почему? Кто знает… Установили так еще прадеды ныне живущих по причинам, давно забытым. Но прадеды не были дураками, потому чтить их запреты следовало неукоснительно.